Я стану твоим ангелом (СИ)

Казалось, в нем навсегда поселилась мука, вселенская печаль и… снедающее изнутри чувство вины.

Эдвард подошел ко мне практически вплотную, присел на корточки и, взяв за руки, прошептал:

- Прости меня.

Я смотрела на прекрасного юношу немигающим взглядом. Он заботливо растирал мои ладони и согревал их своим горячим дыханием. Никогда раньше простое прикосновение рук так не согревало мое сердце.

- За что? Я не понимаю.

Молодой человек молчал, тщательно подыскивая нужные слова. Осознание пришло в голову только спустя несколько секунд.

- Ты... что, уходишь? Нет, Эдвард, пойдем вместе с нами в дом. - Я обернулась и посмотрела на родителей. Мама и папа согласно закивали. – Смотри, родители тоже не против!

По щеке Эдварда незаметно скатилась кристально чистая слеза.

- Я не могу, Белла. И ты… тоже. Пора возвращаться. Мы с тобой и так нарушили слишком много правил.

- Почему? – Я резко выдохнула и сделала шаг назад. – Эдвард… Это Рождество стало самым счастливым Рождеством в моей жизни. И я хочу, нет, я настаиваю…

Он нежно погладил мою щеку костяшками пальцев. Я с наслаждением прикрыла глаза.

- Всегда помни, что говорила тебе твоя мама, Белла: звезды, сияющие на небосводе – это глаза ангелов. Так глубокой ночью они присматривают за людьми и оберегают их сны от злых сил. Я всегда буду оберегать тебя. Только верь. – И, все еще не отводя от меня внимательного взгляда, указал на небо.

Я подняла голову и вгляделась в бархатно-черное ночное небо. Надо мной, мерцая и дрожа миллиардами постепенно затухающих искр, падала звезда.

- Прости, что не могу продлить этот краткий миг чуда. Прости…

- Пожалуйста, нет…

Я видела позади Эдварда огромные золотые ворота, метра четыре в высоту - не меньше. И все вокруг белым-бело. Это был не снег, от которого обычно режет глаза. На коже я ощущала лишь тепло, но никак не пронизывающий холод. Под ногами - мягкую вату, а не то холодное и колючее ледяное одеяло. Раздался тихий скрип, и кованые створки ворот приоткрылись.

- Не уходи!

- Мы все всегда с тобой, Белла. Я всегда с тобой. За твоей спиной. Стоит лишь только обернуться.

В этот момент теплые губы Эдварда коснулись моего лба и я… проснулась.

Напряжение, витавшее в воздухе небольшой комнаты, казалось настолько плотным, что его можно было резать ножом. Ни я, ни миссис Свон не находили слов, чтобы вновь начать разговор. Я, склонив голову на бок, снова и снова переводила задумчивый взгляд от шкатулки к фигурке ангела, фантику от конфеты, билету на самолет и этикетке.

Глаза зарезало от поступивших слез. Слишком тяжело. Тема, затронутая старушкой, казалось, вскрыла давно зарубцевавшуюся рану в моем громко стучащем сердце. Рано потеряв родителей, я тоже осталась сиротой, но…

Нет… невозможно. Невозможно!

Неожиданно раздался тихий стук в дверь, заставивший меня и миссис Свон вздрогнуть.

- Миссис Свон? Мисс Каллен? Все в порядке? – звучный голос Марианны прогремел в погруженной в звенящее молчание комнате, как гром среди ясного неба. – Праздничный ужин уже готов.

- Все хорошо, Марианна, – отозвалась хозяйка дома, изо всех сил пытаясь скрыть дрожь в голосе. - Можешь идти. Мисс Каллен к вам спустится, как только закончит процедуру.

И только после того как шаги экономки за дверью стихли, миссис Свон обратилась ко мне нерешительно и даже боязливо:

- Зря я тебе все это рассказа, Ренесми. Зря…

Я закачала головой и отвернулась в сторону.

- Нам действительно пора начать процедуры Миссис Свон.

- Подожди! Может, это покажется странным, но как только ты переступила порог моей комнаты… Я как будто увидела в твоих глазах свое отражение. Ту самую семнадцатилетнюю Изабеллу Свон, запутавшуюся в сетях злодейки-судьбы, сломленную, не видящую выхода. Та же боль, те же печальные омуты…

- Не нужно лезть ко мне в душу, - огрызнулась я, сильнее сжав пальцами подлокотники кресла. - Что было дальше, миссис Свон. Что. Было. Дальше.

- Ты действительно хочешь узнать?

- Хочу…

Второй раз я проснулась на том же диване, с такой же ноющей головной болью, мучительным чувством жажды - явными признаками похмелья.

- Выключите свет, – простонала я, зарывшись в подушку лицом. – Слишком ярко.

Ощущение дежавю не покидало меня ни на минуту. Поворочавшись с одного бока на другой, я наконец-то успокоилась, уставившись пустым взглядом в белоснежный потолок.

Сон. Мой сон… папа, мама, Эдвард.

Мой прекрасный ангел-хранитель.

Мой Эдвард.

- Эдвард! – вскрикнула я и, поднявшись на ноги, сорвалась с места. – Эдвард!

Ответом служила давящая на слух тишина, изредка нарушаемая грохотом дребезжащих на ветру окон.

Подобно торнадо я влетела на кухню и, обведя ищущим взглядом небольшое помещение, замерла в дверном проеме.

Пустота.

Посуда, сковородки, тарелки - все лежало на своих местах в том же положении, что и сутки назад.

В воздухе пахло не тостами и зеленым чаем, а лежалой пылью, которая кружилась по кухне в тонких лучиках света.

На ватных ногах я прошла к столешнице. Статуэтка ангела стояла на столе в том же положении, что её когда-то оставила бабушка.

Целее, чем я сама.