Я стану твоим врагом

Она помотала головой, отгоняя столь очевидный ответ. Это не может быть правдой просто потому, что… не может!

— Ты — влиятельный, богатый человек… герцог всего северного предела Валлии, её главнокомандующий, будущий родственник аверонского императора… Ликонт, ты рискуешь нанести непоправимый вред своему положению и авторитету, женившись на… мне. Я — аверонская воительница, почти потерявшая обретённый в браке статус баронессы… как ты там сказал? Дочь фермера, подрабатывавшего разбоями и вооруженными грабежами… Это правда! И во мне, возможно, нет и капли благородной крови. И ты, без всякой задней мысли, готов на подобный брак? Я тебе не верю, Ликонт. Я тебе не верю!

Он не ответил. Схватив за оба конца шали, он дёрнул их на себя, подавшись вперёд — и впился в её губы поцелуем. И с ужасом Марион поняла, что её тело вновь откликается на этот жаркий, горячий призыв, точно именно такого подтверждения ожидало — того, которое без лишних слов доказывает искренность намерений. Ликонт был грубияном, нахалом и варваром, но, Клеветник его раздери, эти тёплые губы, горячее дыхание, даже царапнувшая кожу небритая щека — всё вызывало в ней позабытое ответное желание. За проведённые в Галагате месяцы она привыкла к нему настолько, что даже его запах стал казаться знакомым, почти родным — и одна мысль об этом сумела отрезвить её настолько, чтобы вырваться из кольца его рук.

Она вывернулась, оставляя шаль в руках Ликонта, отскочила от скамейки на несколько шагов.

— Никогда не делай так больше, — звенящим — не то от оскорбления, не то от гнева — голосом произнесла Марион. — Слышишь меня? Никогда!

— Ты мне всё ещё не веришь? — хрипло выговорил герцог. — Или… веришь?

Она закрыла и снова открыла глаза, сделала несколько быстрых вдохов-выдохов, не отрывая от него взгляда.

— Ненавижу браки по расчёту, Ликонт.

— Тогда считай это сделкой.

— Фиктивный брак?

— Да. Если пожелаешь, только фиктивный. Можем даже расторгнуть его, как только отпадёт в нём необходимость.

— И ты готов рискнуть своей репутацией?..

— Я Ликонт, — на губах командующего мелькнула и тотчас погасла мимолётная улыбка. — Я могу себе это позволить.

Она помедлила, глядя на него с такой невыразимой смесью чувств, что он не выдержал — поднялся, приблизился, раскрывая оставленную ею на скамейке шаль.

— Не говори мне «нет», Марион, — шепнул он, накидывая шаль ей на плечи. Поправил чёрные пряди дрожащей рукой, сжал плечи — чуть сильнее, чем хотел. Проклятая стальная рука — её, кстати, заслуга! — Скажи, что подумаешь. Обещай. Пообещай мне, Марион!

Она сглотнула, отстранилась от него, выискивая в синих глазах хоть каплю лжи…

За годы службы у Северины она научилась распознавать неискренность так, как, пожалуй, не мог даже сам Ликонт, могла распознать ложь по запаху, по тщательно скрываемым в глубине зрачков теням…

…И не нашла.

Медленно, как во сне, она кивнула, не отрывая от него глаз. Она должна была возненавидеть его за подобное предложение, более похожее на милостыню, чем на щедрый жест, — но не могла. Проклятая жизнь раз за разом кидала её обратно на дно, и, как говорила Юрта, она просто не могла позволить себе излишней гордыни. Да и, по правде, уже устала от бесконечной борьбы.

— Обещаю.

— Нестор, — мягко добавил Ликонт, отпуская её плечи.

Марион усмехнулась, отвернулась от него, делая первые шаги к дому. Обернулась уже у самой стены, смерила его насмешливым взглядом. Проклятый ублюдок Ликонт! Всё так же самонадеян, всё так же чертовски уверен в себе…

— Нестор.

И отвернулась, не заметив, как на губах валлийского командующего расплылась широкая, светлая, и совершенно незнакомая ей улыбка.

Часть 3. Фиктивные отношения.

Меч звякнул, встречаясь с кромкой топора — и Марион одним движением вывернула оружие из рук противника, следующим ударом рассекая кожаный доспех у него на груди. Тот шатнулся назад, едва ли не под ноги ринувшимся на подмогу товарищам — и Марион вынужденно отвлеклась, встречая трёх ухмылявшихся бандитов защитной стойкой. Двое пошли в атаку одновременно — и ей пришлось нырнуть под замах одного из них, подсекая его на ходу. Он ещё падал, когда Марион наотмашь рубанула подобравшегося слишком близко его напарника. Разбойник вскрикнул и начал медленно оседать на землю: удар пришёлся по незащищённой шее. Начавшегося подниматься бандита встретила точным пинком кованым сапогом по зубам — и тот зарычал, откинувшись назад — и вонзила остриё ему в грудь.

— Мама, сзади!

Марион обернулась на окрик сына, тотчас перекатилась назад, уходя от удара и оставляя меч торчать в груди убитого бандита. Главарь с разрубленной на груди кожанкой ухмыльнулся, поигрывая двуручником, и ринулся на неё.

У неё оставалось пара секунд, и она выхватила кинжал, широким замахом посылая его во врага. Свистнула стрела у уха — и Марион пригнулась, оборачиваясь на последнего бандита, также решившего напасть на неё со спины. Тот уже лежал у её ног со стрелой в боку, корчась от боли, и она вновь обернулась на главаря. Она не промахнулась: кинжал попал бандиту в глаз.