Я ставлю на любовь

Остальные хоть и вызывали подозрения, но пока что у Насти было очень мало информации, для того чтобы отметить их красным флажком. Предстояла масштабная работа, которой она займется в ближайшие дни.

Сделав глоток сладкого, но холодного чая, Настя открыла файл Элины Валиулиной. Предоставленное кадровым отделом досье примерного секретаря-референта выглядело безупречным настолько, насколько противоположным было то, что ей только что переслал Гейтс. Информация сопровождалась видеозаписями и фотографиями как самой сотрудницы, так и тех лиц, с кем она была замечена на досуге. Безупречная биография пополнилась любопытными деталями. Что ж, подозрения Настю не обманули. Вычистив историю своего посещения и сбросив на флэшку основную информацию, девушка выключила компьютер и закрыла за собой двери.

Как и стоило ожидать, Шахновский никуда не ушел. Элина тоже находилась в приемной, старательно изучая какие-то документы. Раскрытые папки валялись даже на диване. Секретарь не выглядела усталой или недовольной сверхурочной работой — при появлении Насти она вежливо улыбнулась, оставив неприятное ощущение от цепкого и внимательного взгляда.

— Кошмар, мне никто не платит за сверхурочные! — притворяясь рядовой сотрудницей аудиторской фирмы, посетовала Настя. — Они КЗоТ читали? Если бы еще так оплачивали, как эксплуатируют!

Подозрение, которое так явственно читалось на красивом лице референта, медленно отступило, и она улыбнулась почти искренней улыбкой:

— Увы. Меня тоже завалили работой. Но я не жалуюсь, это не столь высокая цена за право работать в подобной компании. Я доложу о вашем приходе, шеф в кабинете.

— Не беспокойтесь, он меня вызвал, — игнорируя протест Валиулиной, Настя направилась к двери, закрыв ее с обратной стороны прямо перед носом секретаря. Шахновский повернулся на звук шагов. Настя едва удостоила долгим взглядом Лекса, хмыкнув про себя при виде двух свечей, бокалов и бутылки шампанского на столе.

— Не рано ли нам напиваться? — остановилась в шаге, с неудовольствием отметив, как при виде высокой фигуры Шаха по телу, как и утром, пробежала волна привычного уже тепла, а сердце снова сбилось с ритма, ускорив свой бег. Алексей не сдвинулся с места, пригубил из бокала с янтарной жидкостью.

— Не думаю, Аня. — Стук стекла о подоконник, один решительный шаг. Настя была готова к тому, что сейчас произойдет, и, когда он накрыл ее губы непривычно нежным искушающим поцелуем, позволила мужчине на миг ощутить восторг победителя, дорвавшегося до игрушки, которую у него так надолго забрали. Теплые пальцы коснулись ее висков, задели дужку очков, которые Алексей снял почти жестом фокусника-иллюзиониста, не разрывая поцелуя. Настя позволила его языку проникнуть сквозь преграду ее сжатых зубов. В какой-то момент ей даже захотелось подчиниться. Позволить поцелую растворить усталость и забрать прочь все мысли, которые крутились вокруг работы, упиться всласть восторгом охотницы, позволившей себе игру с тем, кого уже заранее списала со счета. Сейчас ей были понятны желания римских патрицианок, которые щедро платили за ночи с гладиаторами, идущими на смерть. Жизнь — игра. Любовь — игра. Видимость дружбы — игра под названием «изучи врага полностью». Судьба в очередной раз жестоко пошутила над ней, превратив в ангела-хранителя того, кого она девять лет назад поклялась уничтожить.

Горячие ладони мужчины огладили ее скулы. «Сущность инкуба не скрыть», — не к месту подумала Настя, когда горячая волна накрыла ее тело, аукнувшись сладкой вибрацией между ног. Она могла его ненавидеть и желать одновременно. Но теперь умела контролировать подобные порывы.

— Анютка, я без тебя умирал эти долбаные месяцы! — прошептал Лекс. Эти слова не были обычной, лишенной смысла попыткой соблазнить, но от их обволакивающей искренности аритмия снова зашкалила. Жгучее мужское желание разливалось сладкой негой, стремясь расплавить прутья крепкой клетки самоконтроля. Настя досчитала до десяти и решительно уперлась ладонями в плечи Шаха.

— Боюсь, мне придется прервать это прекрасное представление. — Алексей непонимающе уставился на девушку потемневшими от страсти глазами, но она осталась неумолима к этому зову отчаянного вожделения. — Как давно на тебя работает эта Валиулина?

— У меня с ней ничего не было, если ты…

— Черт, хватит уже тащиться от собственного эгоцентризма, Лекс! — Несмотря на свое особое положение в синдикате Спикера, Шахновский оставался обычным самовлюбленным альфа-самцом. Женщины сами падали к его ногам, и он был прочно уверен в собственной неотразимости. — Ты хоть представляешь, кого пригрел на своей груди?..