Я ставлю на любовь

— Босс решил избавиться от тебя, Славэн, и я его не осуждаю, — в других обстоятельствах, возможно, его развеселила бы эта почти натуральная грусть. — К сожалению, все мы ходим в группе риска. Ты выработал свой потенциал, больше от тебя особого толку ожидать не приходится. Мавр сделал свое дело, Мавр может валить!

Хохот зрителей сцены. Еще позавчера эти братаны пили с ним за одним столом, прикрывали спину от шальной пули, а стоило только получить приказ свыше — хохотали у разрытой ямы и готовы были плюнуть в лицо тому, ради которого раньше сворачивали горы и превозносили, пока он был в фаворе у пахана. Теперь же расклад изменился. Выбирая между двумя хищниками на одной арене, босс сделал выбор в пользу того, кто был малость слабее и глупее. Почему? Все просто. В какой-то момент любая криминальная структура начинает избавляться от тех, кто становится опасным и начинает вести свою игру. Синдикат расправляется с такими безжалостно.

Так было всегда. Во всех сферах интересов этой системы. Лидер каждой из них изначально находился на крючке высшего руководства. Как только он начинал задавать много вопросов или обретать власть сверх нормы, его судьба была предрешена.

Как он мог об этом забыть? Он не забывал. И не надеялся непонятно на что в стремлении выслужиться или проявить себя по-иному. Он просто не был готов к такой скорой расправе. В их среде часто ходила поговорка: «пожимая руку своему заместителю, помни, что однажды именно она может нажать на спусковой крючок”. Помнил. Вообще не доверял этому белобрысому карьеристу. Не рассчитал только время.

Ему вдруг до боли захотелось что-то сказать. Так же длинно, витиевато, с цитатами Сунь Цзы, но из горла вырвался лишь немощный хрип. Капли дождя ослабили привкус крови на языке. Сознание из последних сил цеплялось за освежающую влагу и яркий свет, но его резервы неумолимо таяли.

— Если бы не шеф, я бы сам тебя загасил. Ты просто всех заипал своей правильностью. — Даже проливной дождь и то обстоятельство, что Викинг сам промок до нитки, не смогли сейчас прервать поток красноречия. Это был бенефис нового вожака стаи, фурор среди зрителей, и отказываться от этого упоительного ощущения собственной значимости он не собирался. — Прости, я хотел пальнуть тебе в голову, чтобы долго не мучился, но никогда не признавал глушаков. Это для слабаков. Таких, как ты.

“Скоро ты рухнешь со своего Олимпа. Глупость и эгоцентризм хороши в малых дозах”, - он обманывал себя, и сам это прекрасно понимал. Так уж повелось в их среде: послушная марионетка куда выгоднее того, кто умен и не поддается влиянию. Это была очередная зацепка сознания.

— Прощай, друг, мы будем тебя помнить… если нас раньше времени не сразит болезнь Паркинсона. — Викинг поднялся и повел плечами, разминая шею. Подсвеченные ксеноном капли воды с его длинных волос разлетелись веером в стороны. «Артист во всем и до последнего», — мелькнула угасающая мысль. Чувство нереальности происходящего уже запустило свои когти в засыпающий рассудок. Больше всего это показательное выступление напоминало сюжет видеоклипа. Казалось, еще несколько мгновений, и братва запляшет профессиональный слаженный танец “а вас разыграли”, красиво рассекая по лужам. Но эта иллюзия не продержалась долго. Сознание все же уплыло в небытие на доли секунды, чтобы встрепенуться по новой, когда прямо в лицо полетел ком грязи. Он рефлекторно дернулся и закричал, превозмогая боль. Не от страха или отчаяния, нет. Это была ярость. Ярость, которой не хотело подчиняться тело.

— Я найду тебя, Викинг! — Последние силы, чтобы прокричать угрозу-проклятие. Лишенное смысла и пустое. Он сам не понимал, почему вдруг с яростью умирающего поверил в собственные слова. Комья грязи продолжали падать с высоты, задевая открытую рану. Он лишь сжал зубы и зацепился за эту боль, как за спасение. Избитый, смертельно раненный, но не сломленный. Пока ты чувствуешь боль, ты жив, и у тебя есть хоть крохотный, но шанс продолжить борьбу.

Жидкая грязь заволокла глаза, но дождь поспешно смыл ее. Викинг замер на краю ямы.

— Я не боюсь зомби, Славэн. Покойся с миром.

Комья земли уже не били так, как прежде, потому что ударялись о слой грунта поверх его тела и рассыпались мелкой фракцией. Когда земля полетела ему в лицо, он задержал дыхание и попытался выплюнуть ее комки. Затея была провальной, и только чудом сумел взять себя в руки и остаться лежать неподвижно.