Я стираю свою тень - 5

В глазах животного играли отсветы костра. Мне показалось, что оно страдает и беззвучно просит помощи. Я подошел еще ближе, держа дубину наготове, но оказался не готов. Тварь резким ударом длинной лапы сбила меня с ног, подскочила и занесла вторую когтистую лапу, целясь мне в шею. Мне удалось уйти из-под удара и вскочить на ноги. Я подпрыгнул вверх и увидел, как отец со всего размаха ударил шипастой дубиной тварь в спину. Упал я уже на нее сверху и придавил босыми ногами к земле. Животное видимо окончательно обессилело и не пыталось сопротивляться. Рана на его спине, оставленная шипом отцовской дубинки, обильно кровоточила.

Айрис прикрыла собой неприятное зрелище от Никаса. Отец осмотрел свою дубину и важно произнес:

— Учитесь, пока я жив, дубинки делать.

— Ты молодец, бать, не растерялся. — Я похлопал его по плечу. — Реакция у тебя отменная.

— За тебя испугался. Ты же говорил, что бывал в переделках, а тут так глупо попался.

— Я думал, она без сил.

— Думал он. — Отец цыкнул. — Раненый зверь самый опасный.

— Мне на время показалось, что он и не зверь вовсе. Взгляд был таким умным, как у разумного существа. — Признался я.

— Как же ты его разглядел в таком сумраке?

— Не знаю. Сам вообразил, наверное. — Я пожал плечами.

У меня осталось чувство, будто я поддался наваждению, но я не стал о нем никому рассказывать, потому что не был уверен, что так и было. Отец потыкал дубиной в тело животного. Оно не пошевелилось.

— По-хорошему, ему бы шею перерезать, чтобы не дергаться, что он снова очухается. — Отец поскреб подбородок. — Нин, дай нож.

— Пап, не надо. — Забеспокоилась Айрис, которой подобные вещи казались слишком противоестественными, особенно в присутствии ребенка.

— Почему не надо? Не растите из Кольки соплежуя. Я научу его крылышки мухам отрывать.

— Пап, давай обойдемся без уроков садизма.

Моя мать, без тени сомнения, протянула отцу нож. Все-таки жизнь в деревне накладывает на психику людей определенные черты. Для них животное это существо в полном распоряжении человека. Надо убить кошку, которая часто котиться, взял топор и отрубил голову. Корова захромала, значит, ее надо зарезать. И никаких угрызений совести и мук выбора. Отец взял нож и вонзил его в короткую шею зверя. Прорезал с таким видом, будто разрезал велосипедную камеру на резинки для рогатки. Тварь, оказывается, была жива. У нее началась агония. Она задергалась, размахивая конечностями и булькая пузырящейся из раны кровью, и вскоре затихла.

— Готово. — Произнес отец, довольный собой, обтер нож о тело животного и вернул его матери.

— Пожалуйста, больше никогда так не делайте. — Произнесла Вестлина плачущим голосом.

Она выглядела шокированной и смотрела на моих родителей, словно это они ночные хищники планеты. Айрис обняла мать.

— На Земле, мам, люди еще питаются мясом. Для них это нормально, убить животное на еду. Там другая культура, тебе надо это принять.

— Я это заметила. — Всхлипнула она.

— Оно могло нас убить, поэтому папа поступил, как лучше для нас.

— Лина, — мать подошла к сватье, — ты прости нас за деревенскость. Мы так привыкли. Мы так-то нормальные, да Айрис?

— Да, конечно, мам. Вы абсолютно нормальные.

Успокаивая тещу, мы совсем потеряли бдительность. Громкий рев совсем близко оказался для нас полной неожиданностью. Мы вскочили и уставились в ту сторону леса, откуда он раздался. Кусты на опушке задрожали, расступились, через брешь в них на поляну вышла еще более крупная тварь, чем та, которую мы убили. Он был на голову выше и гораздо шире в плечах. На его могучей груди белела стрелка из светлой шерсти, направленная вниз. Тварь уставилась на нас исподлобья, не переставая издавать клокочущий рык.

Я понял, что с этой особью у нас может возникнуть гораздо больше проблем и потому сразу кинулся за своим ботинком. Отец в это время подкинул свежую охапку дров. Костер наоборот, сначала притух, сделав пространство возле нас беззащитным на несколько секунд. Я испугался, что животное бросится на нас, воспользовавшись моментом, но оно стояло на одном месте. Ветер направил дым в его сторону. Тварь заводила остроконечным рылом, зарычала и скрылась в лесу. Через мгновение мощный рев огласил окрестности. Ему ответили десятки глоток.

Неприятные предчувствия зябкой дрожью разошлись по телу. Я передернул плечами. Айрис не оставила мое состояние незамеченным.

— Осталось совсем немного времени. — Успокоила она меня. — Минут пять-семь, не больше.

Я посмотрел вверх. «Беременное» солнце с выпуклостью на две трети диска, вышло из-за планеты-гиганта. Айрис была права, не более семи минут осталось до окончания «ночи». Я почувствовал себя гоголевским Хомой Брутом из «Вия», отпевающим панночку, вокруг которого роились демонические твари. Вместо петухов, я ждал, когда два солнца наконец-то закончат свой космический акт и прекратят адские игрища.