Я - сыр

Он пробудился ото сна, словно он вылетел ядром из пушки. Здесь и нигде. И теперь. Комнота, постель, холодный свет луны заполнял комноту. Он был в постели и ощущал холод простыни, но он был привязан, изолирован, он существовал в неизвестной стране, в неизвестном мире, и он не осознавал, кто он. Отрезан и связан во времени. "Кто я? Я Адам Фермер. Но кто я?" Но Адам Фермер - это только имя и фамилия, слова, урок, что он учил здесь в холодной комноте, и есть еще другая комнота - с вопросами и ответами. Кто Адам Фермер? Он не знал. Его имя могло быть и Кухоная Табуретка, или Подвальные Ступеньки. Адам Фермер был ничем - пустым зевком, исходящим из него и позади него, без постоянного руководства в нем. "Кто я? Адам Фермер." Два слова, и это все. Из него сочился пот - жидкость из его тела. Пижама промокла. Он лежал. Он все лежал, лежал, и иногда подкрадывалась паника. Ему что-то говорили, и паника могла пройти. Но только с таблетками и, несколько отчаяных ночей, с уколами. Шприц приносил ему умиротворение.

Но в тот момент он был ранен, во власти паники, на скомканной простыне. Он плакал. Он старался направить свою душу в разные направления - в прошлое и будущее, но это не срабатывало. Лица проплывали, словно кружась на карусели, и исчезали раньше, чем он смог бы на них сфокусироваться, проваливаясь вниз, проносясь и исчезая.

Странные звуки наполняли комноту. И он слышал, как его рот сопел, легкие свистели, кости трещали. Его собственные звуки - стон, выходящий из его тела. Он пытался схватить что-нибудь из темноты, что-то иногда ухватывал, но это было ничем. Он был окружен ничем - здесь в постели и здесь в жизни. Что такое жизнь - чья она? Кому она принадлежала?

Т: Мы уже заполнили много пустот. Или ты не помнишь?

А: Не достаточно. Не достаточно.

Т: Эти мысли не никуда не годятся. Ты сказал что-то в начале. Ты должен расслабиться. Ты должен выйти из паники. Я весь в ужасе наполняя всю твою пустоту - это пустая трата времени.

А: Почему я не могу вспомнить? Почему я могу вспомнить многое, но лишь на короткое время?

Т: Ты думаешь, потому что ты действительно не хочешь вспомнить?

А: Но я хочу, хочу.

Т: Пожалуй, одна твоя часть хочет вспомнить, а другая - нет.

А: Но почему?

Т: Кто знает?

А: Это потому, что есть нечто очень страшное, и какая-то часть меня не желает этого знать?

Т: То, что мы должны изучить. Медленно и тщательно.

(пауза 10 секунд)

Т: Это потом - ты что-нибудь хочешь, чтобы уснуть, успокоиться? Как ты зовешь это - паника?

А: Я устал от пилюль и уколов.

Т: Возможно это неплохой знак.

А: Почему у вас так много "возможно" и "может быть", а также "посмотрим"? Вы не можете помочь мне?

Т: Самое лучшее, это когда ты сам себе помогаешь.

А: Этого недостаточно.

Т: Мы можем пересмотреть тогда? Пересмотреть все, что ты можешь вспомнить? Все пустоты, что уже заполнены?

А: Нет. Меня не беспокоят те пустоты, что уже заполнены. Только те, что остаются пустыми. Я хочу говорить о них. Что я делаю здесь? Как долго я здесь? Я ненавижу это место. И люди здесь ненавидят меня.

Т: За что они ненавидят тебя?

А: Они знают, что я не хочу их. За это.

Т: Расскажи, как ты можешь знать то, что они ненавидят тебя?

А: Я знаю. Я знаю.

Т: Но как?

(пауза 5 секунд)

А: Я устал.

Т: Наступает паника?

А: Да, я думаю, что смогу спать. Без таблеток.

Т: Ты можешь взять одну, если желаешь.

А: Ладно, можно одну.

Т: Ну, наконец. Мы встретимся снова, разве что на час.

А: Хорошо. Я уже засыпаю.

Т: Хорошего сна.

А: Спасибо.

END TAPE OZK007

------------------------------------

Я только собираюсь сесть на байк и покинуть Карвер c окрестностями навсегда, но внизу в конце улицы замечаю телефонную будку - вдруг. Кладу портфель в корзину и толкаю байк к будке. Пожилая дама смотрит на меня, идущего с велосипедом, и улыбается. Она тоже в шапке. Это напоминает мне клумбу с красными цветами. Я тоже улыбаюсь ей, и внезапно чувствую, что счастлив. Я выживу. Карвер и следующий за ним Флеминг, затем Хоуксет и то, что за ним, Белтон-Фолс - очень длинный путь, но это меня не пугает. Я чувствую отреченность и решительность. Я ушел от ужасов того ресторана и уйду еще от чего-либо. И более того, я поговорю с Эмми, снова услышу ее голос.

Я тереблю в кармане монету, достаю ее и опускаю в щель аппарата. Голос оператора появляется в линии. Я говорю ему номер и прохожу всю рутину в ожидании результата. Линия отвечает протяжными гудками. Пожалуйста, дома у Эмми, у нее дома.

- Алло, алло. - грубый и безразличный голос - голос горячей линии мистера Херца.

- Здравствуйте, я могу поговорить с Эмми?

- Кто это?

- Адам. Адам Фермер. Позовите к телефону Эмми, пожалуйста!

- Эмми кто? Нет здесь никакой Эмми.

После всего, это не голос мистера Херца - не ее отца.

Я вижу троих парней из ресторана на улице. Они бредут в мою сторону. Двое из них идут медленно и развязанно, и что-то тревожит в их шагах. Третий из них - Пастух. Он идет в стороне - отдельно от них. Я понимаю, что в ловушке, находясь в этой телефонной будке. Байк без присмотра, стоит снаружи. И мне ясно, что номер неправильный.