Я так больше не хочу

Оборачиваюсь полотенцем, захожу в комнату, открываю шкаф и застываю. На полу стоит коробка. Я собрала в неё вещи Андрея, но так и не вернула их. Присаживаюсь на пол, открываю коробку. Сменное бельё, пара футболок, домашние штаны, носки и машинка для бритья, он не любит станки. Его туалетная вода. Открываю флакон, подношу к запястью, чтобы брызнуть, но вовремя себя останавливаю. Нет, нельзя. Так нельзя. В коробке нахожу фотографии. Я собрала их все сразу после дня рождения его дочки, на котором поняла — это конец. Не смогу я тягаться с этой девочкой, достаточно было видеть, как он на нее смотрел. Он влюблен в нее, не в меня. Вытираю непрошенные слёзы, рассматриваю наши совместные фото. Четырех месяцев слишком мало, чтобы забыть. Слишком долго он живёт в моём сердце. Слишком долго вся моя жизнь крутилась вокруг него. Забрасываю фотографии обратно, достаю из шкафа одежду. Собираюсь и покидаю квартиру, захватив с собой так и неразобранные чемоданы. Не хочу, не могу я жить в этой квартире, слишком много воспоминаний, каждый квадратный метр напоминает о нём.

Вызываю такси и еду к родителям. Я соскучилась. Поживу пока у них, а вообще, нужно найти работу и желательно не здесь.

Расплачиваюсь с таксистом, открываю ворота своим ключом и иду к дому.

— Дочка? — навстречу мне выходит мама.

— Привет, мам.

— Привет. Вот это сюрприз. Ты чего не предупредила?

— Я только прилетела, решила сразу к вам, даже чемоданы не разбирала.

— Ну и правильно, — мама обнимает меня, а я с удовольствием отвечаю ей, обнимая в ответ.

— Как вы тут? — спрашиваю, когда мы возобновляем движение в сторону дома.

— Да, как всегда. Папа работает. Арсений на выходных приезжал. Милана ходить начала, Ульяна уже читать научилась, дождаться не может, когда в школу пойдёт.

Дети брата — любимая тема мамы. О них, она говорить может часами, только вот потом на меня всегда так грустно смотрит. Брат младше на четыре года, у него две дочки, а я так и не осчастливила родителей. Но мама на эту тему вопросов не задаёт. Когда-то давно, лет шесть назад, мы сильно поспорили, даже поругались. С тех пор она в разговоре никогда не интересуется, когда же я собираюсь родить. За что я ей очень благодарна. Я ведь невиновата, что в свои тридцать шесть, так и не смогла родить. Сначала училась, потом, строила карьеру, чтоб попасть к Андрею, потом… Родить от него? Наверное, могла бы, но я хотела, чтобы это было обоюдное желание. Чтобы мы были семьёй. Я хотела быть его женой, а не вечной любовницей. А теперь… Всё нужно начинать заново. Так что, ближайшие годы мама внуков от меня не дождется.

Почти месяц я провела у родителей. Занималась онлайн консультациями, искала хорошее место. В квартиру так и не вернулась. Встречалась с девчонками, один раз даже согласилась на свидание с Остаповым.

— Ты, как всегда, прекрасна, — целуя мои пальчики сказал Сергей.

— Спасибо, Серёж, — улыбаюсь в ответ.

Сидим ужинаем, вспоминаем студенческие года. Хорошо, уютно, спокойно. Может так оно и должно быть? Вот, что мне надо? Сколько он за мной сохнет, лет пятнадцать? Да, в молодости выглядел не ахти, но сейчас, и спортзал явно посещает, и одевается хорошо, и фирма его доход даёт приличный. Может попробовать? Смотрю на губы своего собеседника и понимаю, что — нет. Такой любви, как к Андрею, я конечно, не жду. Да и не хочу, если честно. Хватит, наелась. Теперь, как избавиться, не знаю. Но когда тебя вообще к человеку не тянет, это же насилие над собой. Уж лучше одной остаться.

После ужина Сергей подвозит меня к дому родителей, предлагает снова встретиться.

— Спасибо, Серёжа, за ужин. Но встретиться, думаю, не получится, я скоро уезжаю.

— Куда? Снова в Италию?

— Место предложили хорошее, но не здесь, — вру и не краснею. — Так что… — развожу руки в стороны.

— Ты так и не дашь мне шанс, а?

— Серёж… — вздыхаю. Сколько раз он подымал эту тему, устала говорить одно и тоже.

— Твой ведь женился, — эта новость больно ранит. Я старательно избегала этой темы. Всего, что касалось Андрея. Не искала информацию, не подсматривала. А он оказывается, женился. Боль сковала обручами грудную клетку и даже горло. — Не знала? — спрашивает Сергей, видя мою реакцию.

— Тебе пора, — не своим голосом отвечаю ему и открываю дверь автомобиля.

Стоит выйти из машины, как холодный порыв ветра врезается в меня. Глаза начинают слезиться. Это от ветра, твержу себе я, поднимая воротник повыше. Где это бабье лето? Что за холод такой в конце сентября.

Зайдя домой, быстро скрываюсь в своей комнате. Не хочу ни с кем разговаривать. И маминых вопросов про Остапова тоже не хочу. Вообще ничего не хочу. Падаю на кровать, зарываюсь лицом в подушку и плачу. Мне больно. Мне всё ещё чертовски больно. Когда уже это пройдёт?