Я так хочу

– Здесь можно спокойно есть. Никто не сует в зубы камеру. – Ответил Берри на невысказанный вопрос и перешел на испанский, делая заказ официанту в сомбреро. Лина попросила воды. Пальцы разрывали на части бумажную салфетку. В мексиканской забегаловке, очень похожей на заведение Коула, весь тщательно продуманный план казался нелепостью. Мужчина напротив переворачивал все с ног на голову. Потрепанный, словно кот, поцапавшийся с собратьями, он голодно набросился на еду. И при этом умудрялся оставаться принцем в высокой башне, вызывая к жизни все подростковые комплексы. Лина безуспешно пыталась взять себя в руки и хоть немного овладеть положением.

Уничтожив еду, Берри вытер рот салфеткой и закинул руки за голову. Расслабленный облик выражал сытое довольство. Царапины на лбу и шее выглядели по-мальчишески хулиганскими. Тёмные линзы очков вперились в лицо.

– Давай к тебе?

Лина опустила глаза на нелепый рисунок скатерти. Обжигало холодом и страхом. Она чувствовала себя скверно, будто улитка без панциря.

– Крис...

– М?

– Нам нужно поговорить.

– Нужно?

– Да. И в наших общих интересах достичь... согласия. Пожалуйста, выслушай меня, хорошо?

Не меняя положения, он медленно кивнул. Лина вздохнула, и кое-как собрав мысли, подняла глаза. Она не была уверена, что он помнит ее. Но это больше не имело значение. Отступить уже нельзя.

– Кристофер, у тебя сейчас трудное время. И я могу помочь.

Берри не ответил, ничем не выказывая заинтересованность. Темные стекла смотрели в тарелку с остатками еды. Плотно сжатые губы превратились в полоску, отражая брезгливость.

– Предлагаю сделку. – Лина заставила себя говорить – слова застревали в груди, трудно выталкивались, как булыжники. – Я беру на себя твои долговые обязательства, финансирую гастроли, фильм, запись альбома, ты сможешь работать с любым независимым лейблом, заниматься только творчеством и не думать о деньгах.

Она подняла глаза, надеясь, что он поощрит ее продолжить. Но Берри молчал. Крепко зажмурившись, Лина бросилась с высоты вниз головой:

– Но, ты должен на мне жениться! Мне нужен муж и... ребенок...

Она прижала ладонь ко рту. Гром не грянул. Яростные молнии не поразили на месте и не сожгли заживо. В зале стояла тишина. Над пыльным абажуром беззвучно пролетела муха. Два пожилых посетителя и официант в другом конце зала, казалось, застыли в Зазеркалье, не издавая звуков. Густая тишина дышала труднее и труднее, постепенно задыхаясь.

Крис опустил руки. Потёр небритую челюсть кулаком и поддался вперёд. Широкие плечи под растянутой футболкой нависли над столом точным и выразительным движением, как и его молчание.

– Сколько?

– Ч-что сколько? – пролепетала она, поздно сообразив, что он давно не выглядит расслабленным мальчишкой, а похож на мятого Курта Кобейна только более красивого и злого.

– Сколько ты хочешь детей?

– Я... не знаю.

Взгляд заметался по скатерти, цеплялся за длинные порезы и стертые рисунки. Взмокшие ладони охватили нетронутый стакан воды.

– Не знаешь? – мягко повторил он.

По спине от страха поползли мурашки. Лина расслышала как незнакомая женщина тонко, будто впервые пробуя английский, упрямо выговорила:

– Мне… нужен наследник, как и тебе.

Берри наклонился ниже. Теплые пальцы заправили волосы за уши, скользнули на шею. Бледное лицо приблизилось. Черные зрачки вытеснили синеву радужки, заслонили красную стену с фотографиями. Хриплый голос перемежался толчками дыхания, вкладывая слова прямо в губы. Горячая анестезия разлилась по позвоночнику, опередив смысл на долю секунды:

– Засунь своих наследников туда же, куда и деньги. А именно, в свою очаровательную, тупую задницу, – процедил Берри и бросил в грязную тарелку сотню.

Глава 8

– Боже! – Лина испугано смотрела на дверь, которая дрожала от удара ноги. – Что я наделала!

Скривилась, стиснув зубы, но слезы брызнули и затопили горящие стыдом щеки. Уронив голову на стол, она разрыдалась. Не могла шевелиться, болело, словно поломанные ребра вновь сдавали фиксаторы.

Круглая тень сомбреро заслонила витавшую в свете пыль. Стакан с водой проехал по грязной клеенке и коснулся ладони, что съежилась между тарелками. Лина приподняла лицо, взяла у официанта стопку салфеток, высморкалась и протянула кредитку.

– О, грасиас, сеньора! – улыбнулся мужчина, оттопырив усы; узкая кисть, как членистоногое животное, ловко выудили деньги из соуса: – Кабальеро щедрый! О, да! Очень щедро расплатился!

Лина забросила сумку на плечо и не оглядываясь, вышла из ресторана. Прожаренный воздух обжег легкие. Полуденное солнце, будто скальпель, резануло воспаленные глаза. Болезненно щурясь, она повертела головой. И замерла. Желтый Бентли Континенталь, подарок Яна, доставленный из Борнмута самолетом, исчез. Лина отупело разглядывала под ногами четкий рисунок протектора шин. Берри уехал в её очках. И на её машине.