Я так хочу!

– Отлично! – удовлетворенно буркнул Ричард, не сумев сдержаться.

– Отлично? – Мадлен слегка приподняла бровь. – Что именно?

– Ну… Я имею в виду, хорошо, что Лара узнала обо всем, пока не стало слишком поздно.

– Да, пожалуй…

– Они ведь хотели пожениться. Вы знали об этом? Лара вам не говорила?

– Лара? Нет, – ответила Мадлен. Эта новость нисколько ее не удивила. В самом деле, что терял Джоуи от брака с Ларой Айвори? Абсолютно ничего, приобретал же он очень многое.

– Так вот, я искренне надеюсь, что благодаря вам Лара изменит свое решение, – заявил Ричард, допивая виски и поворачиваясь к бару, чтобы налить себе новую порцию. – Когда ее первая обида пройдет, она сама скажет нам с вами «спасибо».

– Я рада, что смогла быть вам полезной, – сдержанно отозвалась Мадлен.

Ричард даже не посмотрел на нее. Мадлен сделала свое дело, и теперь он хотел только одного: чтобы она как можно скорее отправилась обратно в Нью-Йорк.

Именно в этот момент Мадлен вспомнила, или почти вспомнила, где она могла видеть этого человека. Походка, глаза, голос – не зря они показались ей такими знакомыми.

– Скажите, – с любопытством спросила она, – вы когда-нибудь прежде были актером?

– Нет, – быстро ответил он. – Никогда.

– Но мне показалось, я видела вас на экране, только давно.

Нет, точно видела!

Ричард подошел к двери.

– Вы ошиблись, – возразил он. – И потом, сами посудите, какой разумный человек стремится стать актером? С ними-то и обращаются как со скотом… Нет, я предпочитаю находиться за камерой, а не перед ней.

– Что ж, тогда извините… – пробормотала Мадлен, которую его доводы нисколько не убедили. Впрочем, настаивать на своем было бы неразумно.

– Не забудьте взглянуть на записи, которые я привезла, – напомнила она. – Среди этих молодых людей есть действительно талантливые.

– Завтра же, – пообещал Ричард. – Завтра же мы с моими помощниками просмотрим их и, возможно, отберем несколько человек.

– Что ж, буду ждать вашего решения.

Закрыв за ней дверь, Ричард облегченно вздохнул. Чего он не терпел в женщинах, так это их длинных языков. Вот уж истинно мелют, что твоя мельница! Готовы ляпнуть любую глупость, и ни у одной не хватает ума промолчать.

Был ли он когда-нибудь актером? Да что она, спятила?..

Я – Ричард Барри, знаменитый голливудский режиссер. Вот уже почти тридцать лет, как я ношу это имя. Имя Ричард я позаимствовал у мистера Бартона4, а фамилию Барри взял с витрины магазина, расположенного напротив кинотеатра, в котором я как-то смотрел «Цезаря и Клеопатру».

Итак, Ричард Барри… Вот кем я стал, когда после своего двухлетнего отсутствия вернулся из Мексики в Штаты. В этом имени было что-то значительное, весомое, респектабельное. И оно вполне соответствовало тому образу жизни, который я собирался вести.

Я твердо знал, что скорее умру, чем позволю себе снова опуститься на самое дно. Наркоман, убийца, рабочий на бензозаправке – всем этим я уже был. Пора было начать карабкаться наверх или сдохнуть.

Шел 1971 год. Мне было тридцать лет, и я был полон решимости добиться в этой жизни всего – известности, богатства, положения в обществе. Страшно подумать, сколько времени я потерял зря; с тех пор как в шестнадцать лет родной отец вышвырнул меня из дома, я только и делал, что трахался с разным бабьем да развлекался на деньги, которые мне платили развратные голливудские старухи. Теперь с этим было покончено; Ричард Барри, решил я, должен быть совсем другим человеком.

И я действительно изменился. У меня не только была новенькая биография и абсолютно надежные документы, подтверждающие мою личность, – у меня была решимость добиться всего, что я себе наметил. Кроме того, даже внешне я не напоминал того патлатого шизика, который бежал в Мексику, опасаясь ареста за убийство.

Я загорел, как настоящий мексиканец, похудел, раздался в плечах и даже обзавелся коротенькой бородкой, которая гарантировала, что даже случайно меня не узнает никто из прежних знакомых.

Кроме того, она придавала моему лицу совершенно особое выразительное благородство, которого не могло быть у звезды низкопробного порно и боевиков азиатского пошиба.