Я тебе изменяю

Прислонился спиной к двери, бессильно выдохнул. День выдался сумасшедшим: казалось, что все кругом сговорились против него. На работе – сплошные проблемы, слетевшие сделки, бестолковые сотрудники, которые не могут разрешить ничего самостоятельно… А дома… а дома у него теперь и вовсе не было.

Он машинально втянул в себя воздух, будто надеясь, что уловит аппетитные запахи еды, которые встречали его каждый вечер: Оля всегда готовила к его приходу ужин, умея удивить и чем-то новым, и побаловать любимыми блюдами…

По груди расползлось чувство чудовищной пустоты. Он глубоко вдохнул, пытаясь заполнить этот вакуум хоть чем-то, пусть даже таким же пустым воздухом, и в этот момент нос уловил запах, от которого его мгновенно затошнило.

Опять?..

Он любил мать. Ценил все, что она ему дала и все, что для него сделала. Но в последнее время ее приступы стали настолько частыми, что на ум все чаще приходили крамольные мысли: сколько правды было в ее жалобах на здоровье? А сколько… желания обратить на себя внимание?

– Глееееб… – донесся из комнаты пугающий стон. – Глеб, это тыыы?

Сердце мигом скакнуло к горлу. Ну что же он стоит тут, как последний дурак? А если маме на самом деле плохо, если она умирает?..

Он отбросил прочь кейс и, как был, прямо в обуви ворвался в гостиную…

Она полулежала на своей любимой оттоманке. Глаза мученически закатаны, рука прижата к груди в жесте какого-то отчаяния…

– Мама! Мама, что с тобой?

Он испуганно склонился над ней, принялся зачем-то нащупывать пульс… Мать издала очередной, полный страдания стон, и слабым голосом ответила:

– Плохо… мне плохо…

– Я вызываю скорую! – решительно заявил Глеб, хватаясь за телефон.

Ее рука поразительно прытко его остановила, перехватив запястье.

– Нет… просто подай мне воды… нужно принять таблетки, а у меня нет сил встать…

Он нахмурился, но покорно поплелся на кухню за стаканом воды. Невольные подозрения снова зашевелились в голове, но он зло отогнал их прочь.

– Тебе помочь? – спросил, вновь нагнувшись к матери, машинально рассматривая ее бледное, измученное лицо.

– Да, поднеси воды…

Он помог ей попить, снова выпрямился, замерев возле нее, как почетный страж в ожидании новых приказов… Не решаясь нарушить вопросами ее покой, тревожно вслушиваясь в частое дыхание…

– Мама, может, приляжешь на диван? – наконец предложил, не в силах смотреть на эти мучения, не зная куда деть себя самого.

– Да, помоги мне…

Он осторожно довел ее до дивана, помог поудобнее лечь. Когда ее дыхание немного выровнялось, все же рискнул спросить:

– Что случилось, мам?

Она резко распахнула глаза. Его напугал ее взгляд: такой злой, такой резонирующий с ее несчастным, изможденным лицом…

– Это все твоя жена!

Он вздрогнул от этого вскрика, но еще больше – от удивления. Сердце забилось чаще, тревожно-сладко заныло…

– Оля?..

– А у тебя есть еще какая-то?

Он коротко качнул головой. Глупо вышло. Вся эта ситуация, все случившееся, все сказанное, все ранившее… так глупо, безнадежно глупо это все вышло.

– Оля была здесь? – спросил коротко, не в состоянии даже представить, что жена пошла бы на такой шаг.

– Нет, конечно! Мне пришлось ехать к ней – в такую жару, невыносимую духоту! – чтобы увидеть своего внука, моего Тео!

– И что же произошло? Оля не дала тебе с ним увидеться?

– Хуже! Я сказала ей, что готова взять Тео с собой в санаторий, а она нахамила мне! В ответ на мою доброту! Да многих других бабушек не заставишь и часа посидеть с внучками, а я готова была возиться с ним целую неделю! Вот говорила же я тебе, что она неблагодарная!

Голос матери стремительно набирал обороты, живо лишившись былой слабости и страдания. Глеб автоматически хмыкнул: он бы сильно удивился, если бы Оля позволила забрать Тео на целую неделю. Она была идеальной матерью… и женой.

– Она имеет право не отпускать его, – рассеянно возразил он матери.

И тут же ощутил, как ее глаза впились в него, как два остро заточенных кинжала.

– Ты не понимаешь, что говоришь! Ребенка нужно от нее изолировать и как можно скорее! Наш Тео не должен быть окружен какими-то посторонними мужиками!

Последняя фраза попала в цель: Глеба словно ушатом ледяной воды окатило при мысли о каких-то мужиках рядом с Олей… то есть, с сыном.

– С ней был мужчина? – поинтересовался он резко.

Мать замешкалась. Возникло ощущение, что она взвешивает в голове, какой ответ будет более выгоден…

– Не знаю! – воскликнула наконец нетерпеливо. – Может, и был! Да ты ведь и сам все видел, во всем убедился!

Губы Глеба недовольно, презрительно поджались. Это было правдой. Он самолично удостоверился, что для Оли их брак ни черта не стоил и что она весьма быстро нашла ему замену…

А может, нашла уже давно?..

– Я сказала ей, что мы этого так не оставим! – решительно продолжала мать. – Сказала, что мы в любом случае заберем у нее Тео!

Последние слова вонзились в затуманенное ревностью сознание, отрезвили, заставили пораженно уставиться на мать…

– Ты сделала… что?

– То, что давно и следовало! А тебе надо поторопить этого Конева, иначе твоя жена развратит нашего мальчика!