Я тебе не враг (СИ)

А я молчала и смотрела на маленький пузатый круглый столик между нами. Мне одновременно хотелось посмотреть противнику в глаза, чтобы показать, что я не так уж и боюсь, и попросить отпустить меня. Но понимала, что мы играем в разных лигах, и что мы не противники, а палач и его жертва.

И мои потуги на желание быть сильной и независимой тирана только позабавят. Не стоит выглядеть смешно.

По крайней мере, не в его глазах.

— Вы не хотите спросить, где мы находимся?

Ледовский поднялся, давая понять, что разговор будет продолжен в столовой, где, как он подчеркнул, уже, должно быть, накрыто.

— В вашем доме.

— Верно? Но где именно?

В дверь он пропустил меня первой, а я, помня о том, откуда пошла эта традиция, улыбнулась.

— Что вас рассмешило, Елизавета Евгеньевна?

Раздражение в голосе от меня не укрылось. Злить такого мужчину, как Ледовский, было опасно. Это как к тигру с больным зубом приближаться. Ты знаешь, что не желаешь ему худого, он — нет.

И знать не желает.

И как только Ледовский рассмотрел мою улыбку, если я повернулась к нему спиной? И почувствовала, что он оценивает меня.

— Я вспомнила, что обычай пропускать женщину вперёд возник в пещерные времена. Потому что пещеры редко бывали не заняты дикими зверями, а потеря женщины для племени не настолько велика, как уход добытчика-охотника.

Я обернулась и произнесла всё это спокойным тоном, молясь, чтобы Ледовский не воспринял моё объяснение, как намёк на его скудоумие.

Отец всегда говорил, что я слишком умна и не желаю этого скрывать. Я и сама понимала, что мужчины таких всезнаек не жалуют, поэтому старалась порвать отношения раньше, чем это сделали бы они.

Так я и осталась к двадцати двум годам девственницей. О чём ни разу не пожалела. До сегодняшнего дня.

Одноглазый кот дома у меня уже был, из тех, кого принесли на усыпление, потому что не смогли спасти нагноившийся глаз.

А что если ко мне применят насилие? Эта мысль заставила похолодеть и сжать зубы.

— Я слышал что-то такое, но пещерные времена давно прошли, не так ли? Мы стали более цивилизованы.

«Да, только по-прежнему похищаем женщин, чтобы наказать их отцов», — подумала я, но вслух этого не сказала. У любой дерзости есть границы.

— Так вам совсем неинтересно, где мы находимся? — повторил вопрос Ледовский, когда мы сели за стол в одинокой и слишком просторной для двоих столовой всё в том же викторианском стиле.

На секунду я представила, что попала в роман, и сейчас за высоким окном, открывающимся на сад, девятнадцатый век, а мой похититель — настоящий джентльмен. Такой не позволит себе обидеть даму.

Сразу стало легче.

— Я боялась спрашивать. Не хочется нарваться на грубость.

И снова честный ответ смягчил мужчину. Он хотел казаться галантным, но сдержанным. Человеком, которому не было нужды сыпать угрозами.

Однако, иллюзий я не строила. Этот ужин был вовсе не данью вежливости или попыткой извиниться за похищение. Мужчина, сидящий во главе стола по левую руку от меня, хотел проверить, что мне известно о делах отца.

И если что-то пойдёт не так, я вполне могу оказаться с пулей в голове где-нибудь в лесу. Или как там хоронят ставших ненужными заложников?

— И всё же, попробуйте предположить. Мне интересно вас послушать, — мужчина соединил кончики пальцев рук и откинулся в кресле, смотря на меня так, будто я нахожусь на экзамене, на который еле вышла с кучей хвостов.

Для такой перфекционистки, как я это было обидно. Несмотря на то что после безумной выходки меня как минимум покалечат, мне захотелось укусить его. Фигурально выражаясь.

— Ну, мы долго ехали на машине, потом я услышала шум самолёта, значит, приехали в аэропорт, — начала я так, словно докладывала старшему ветврачу по смене о симптомах парвовируса у вновь поступившего в стационар щенка-пациента. Главное — не смотреть на Ледовского.

— Потом летели около полутора часов. И когда я вышла из самолёта, было тепло и тихо. На машине ещё час сначала по асфальту. Потом по просёлочной дороге, последние минут десять петляли. И пахло лесом. А ещё было слишком тихо для дачного массива. Значит, либо дом стоит на отшибе, либо вообще в отдалении от жилья.

Я замолчала и решилась-таки посмотреть на хозяина дома. Интерес в его холодных серых глазах разгорался, но это было любопытство волка, столкнувшегося с необычным зайцем, пытающимся строить из себя хищника.

Или хотя бы того, кто волен сам выбирать свою судьбу.

— Мы в Белоруссии, Елизавета Евгеньевна. Не гадайте дальше, но это было довольно интересно. А теперь, услуга за услугу, я тоже кое-что вам расскажу. Крайне для вас интересное.

И посмотрел так, что у меня душа в пятки ушла. А в низу живота запульсировала горячая волна.

1.3

— Вы любите розы? — вопрос застал меня врасплох, и мне захотелось отбросить вежливость и ответить правдой:

— Нет, я считаю этот цветок неживым. Слишком совершенным и с претензией на что-то интимное, личное. Мне больше по душе калы.

Ледовский снова приподнял бровь, но ничего по этому поводу не сказал.