Я тебе посылаю любовь. Книга первая

— Еще чего! — сказала из вредности и нежелания зависеть от кого-либо. Она терпеть не могла отчитываться, врать не любила. И вообще, сейчас плохо себе представляла, как вернется домой и посмотрит в глаза мужу. Наверное, он обо всем догадается.

— Между прочим, я буду беспокоиться.

— Это хорошо, — Лиза взяла тюбик с шампунем, зачем-то понюхала его, вышла из душевой.

— Что хорошо?

— Мне приятно, когда обо мне беспокоятся.

— Поэтому ты и позвонишь мне, — уверенно сказал Иван, приподнял чемодан — не очень тяжелый.

Вскоре к гостинице подали автобус. Ивану было жаль отпускать Лизу. Все только началось. Но ничего, в Москве они опять встретятся. Ему не помешают никакие обстоятельства. Ведь он всегда получал то, что хотел. Кроме Людмилы, конечно. Она исключение. Такой женщины в его жизни никогда не было. Своенравная, капризная, она не шла на компромиссы, полностью подавляя его волю. При удобном случае она легко и безжалостно заявляла Ивану, что не держит его, что он совсем ей не нужен. Иван иногда уходил, не выдерживая ее прессинга, чувствуя себя униженным и оскорбленным. Уходил, но всегда возвращался, вымаливая прощение. Пытаясь компенсировать свое унижение перед Людмилой, он крутил романы на стороне. В конце концов, он — свободный мужчина! Хотя Иван тысячу раз делал предложение Людмиле. Она неизменно отказывала, из-за удобства положения: имела мужа, который хорошо зарабатывал, пропадая в бесконечных командировках. Людмила была слишком расчетлива и умна, чтобы не видеть преимуществ подобной ситуации. Она «доила» сразу двух мужчин, извлекая максимум выгоды, и не собиралась что-либо менять. Кроме того, Иван был практически на двадцать лет ее старше, на пятнадцать — ее мужа. Так стоило ли разводиться?

Людмила знала, что она не только умна, но и красива. На нее всегда заглядывались мужчины. Высокая, статная, без единого намека на лишний вес, она шла по стеклянным переходам здания, где работала, шла и любовалась собой в отражении. Светлые волосы в короткой стрижке были идеально уложены. На их фоне особенно выделялись крупные глаза цвета горячего шоколада. Кончик носа немного заострен и ноздри вырезаны так, что в иные моменты придавали лицу хищное выражение. Хищно-соблазнительное. Она очень сдержанно пользовалась макияжем, отчего красота ее казалась естественной. Иван сходил с ума по этой женщине. И чем холоднее был ее взгляд, тем больше он терял голову. Он был в плену. Этот плен длился до тех пор, пока Милочка не влюбилась бы в Ивана. Она слышала о его многочисленных интрижках, но не ревновала. Потому что не любила и не собиралась влюбляться. К счастью или нет, но Людмиле не дано было испытывать подобные чувства…

Иван поцеловал Лизу на прощанье, помог ей подняться в автобус. Подумал о том, что роман с ней, может быть, наконец, вылечит его от болезни, называемой «Милочка»?

Лиза стала подниматься по трапу самолета, почти на самом верху зацепилась за ступеньку, потеряла босоножку, которая тут же кувырком поскакала вниз. Босоножка остановилась на одной из нижних ступенек. Лиза растерялась и беспомощно смотрела на свою обувь. Ну что за беда? Спускаться вниз, расталкивая всех да еще в обуви лишь на половину?! Высокий, крепкого телосложения американец, который в составе группы иностранцев должен был лететь одним с Лизой рейсом, схватил ее босоножку, быстро поднялся и помог ей обуться. Он что-то сказал Лизе по-английски. Почувствовав себя Золушкой, Лиза покраснела, поблагодарила его и подумала о том, что ее босоножка была потной, ведь на летном поле жара ощущалась еще сильнее. Лучше бы Лизавета спустилась сама. Оказывается, галантность мужчины не всегда уместна.

Глава 36

После обеда выглянуло солнце, но облака были еще довольно густыми и занимали пространство неба до самого горизонта. Лучи с трудом пробивались через плотную белую завесу.

Сняли еще несколько дублей в доме, затем перебрались на улицу. Необходим был дальний план дома. Как пояснил Виталик — съемки дальним планом хороши для введения новых видеорядов и служат прекрасным фоном для титров.

Надя теперь с большим интересом следила за работой Фертовского. Он был спокоен, несуетлив, ни с кем не спорил, ничего не доказывал, четко и профессионально делал то, что считал необходимым и терпеливо объяснял это помощникам. Полной противоположностью был Никита, но, похоже, в группе знали его темперамент и давно привыкли.

Надя была все еще под впечатлением от фотосессии. Происходящее там свидетельствовало в пользу Фертовского, как специалиста и как человека. Ему удалось раскрепостить Надежду, заставить забыть о своих страхах, вдохновить, ей понравился его глубокий мягкий голос, на который она впервые обратила внимание. Он направлял ее, пробуждал фантазии, самые неожиданные, волнующие, трепетные. Неужели это он несколько дней назад говорил о том, что Надя — дурнушка?

Наконец, съемки закончились, все стали собирать аппаратуру.