Я тебе верю

– Будущий доктор должен уметь наблюдать и примечать все, что интересно в человеке. А детский врач – и подавно.

– Я научусь, Ванечка, обязательно научусь. Вот сейчас уже заметила, как ты вырос, созрел и готов свалиться с дерева, аки спелый фрукт.

– Да ну тебя! – с досадой махнул рукой Иван. – Я совсем не то хотел сказать.

– Тогда говори, что хотел.

– Я хотел повторить твои слова, только наоборот. Понимаешь?

– Наоборот – это значит ты меня не любишь?

Возможно, Ксения и не осознавала до конца, но это была мелкая месть за уязвленное самолюбие, за непонятое чувство, за обидное ожидание признания Ивана, которое – она знала – должно было вот-вот прозвучать.

– Наоборот – значит от меня к тебе… – Иван совсем запутался в формулировках и, вздохнув, решительно признался: – Я всегда любил тебя, Ксюша, просто не понимал этого…Ты единственная на свете моя любовь.

Трамвай неожиданно резко затормозил на остановке, и Ваня ткнулся лицом в щеку Ксении…

Они долго ходили по залам Третьяковки, голодные, но счастливые, потом перекусили на улице пирожками с мясом и с повидлом и поехали в Сокольники, где гуляли до вечера и без конца целовались…

Гибель Нику стала не единственным несчастьем, свалившимся на бедных женщин. Вскоре потеряла работу Ольга, единственная кормилица в семье. Преподавание русского языка и литературы в молдавских школах – а именно этим и занималась она – резко сократили, а вслед за тем сократили и должность Ольги. Другой работы в маленьком городе найти не удалось. Если прежде она подрабатывала машинописью, то теперь, в век компьютеров, профессия машинистки вообще ушла в прошлое, и не одна представительница когда-то востребованной профессии осталась не у дел, в тщетных поисках другой работы. Ольга пополнила их ряды, но не сдавалась: развешивала объявления, звонила знакомым, бывшим ученикам, их родителям. Требовались лишь уборщицы, горничные в гостинице со знанием молдавского языка или репетиторы для школьников, опять же с обязательным владением государственным языком. Язык она, конечно же, немного знала, но на уровне общения с соседями, знакомыми, в магазине, на рынке. Ах, как сошлись воедино все ошибки и глупости, совершенные и огромной страной под названием СССР, и самими людьми!

Приехав в Молдавию по назначению, Ольга с головой окунулась в работу, отдавалась ей самозабвенно. Вскоре перевезла в Унгены родителей из российской глубинки, которые тоже стали активно трудиться на благо молдавской легкой промышленности, а позже встретила своего будущего мужа, и сложилась новая, молодая семья. Казалось, все проблемы преодолевались, решались – чего еще желать? Окружающие ее люди – и родня, и сослуживцы – свободно владели русским языком, поэтому никаких проблем с общением не возникало. И тогда в головах даже образованных, интеллигентных людей произошла некая трансформация: они сбросили со счетов жизни сам факт своего проживания в национальной республике, где поколения от рождения владели главным языком своей родины. Казалось бы, ну как не воспользоваться таким обстоятельством, когда легко, во всяком случае легче, чем живя в другом месте, можно овладеть новым для себя языком да еще из романской группы, дающим ключик для изучения и французского, и итальянского! Ведь недаром еще древние утверждали: сколько языков ты знаешь – столь крат ты человек. А тут еще «мудрейшее» правительство взяло и отменило латиницу, одним махом перечеркнув историю – прошлое, настоящее и будущее – целого народа, наплевав на то, как этот самый народ, да просто некая людская масса в их представлении, воспримет такой жест. Уж так хотелось властям отмежеваться от соседней Румынии, чтобы и мысли ни у кого не возникло, что это на самом деле одна страна, чтобы люди забыли, что Молдова – одно из древнейших господарств, существующих с четырнадцатого века, а впоследствии объединившись с Валахией, образовавшее самостоятельное государство.

Однако не помогла кириллица: народ свою историю не забыл. Разумеется, времена были такие, что ни о каких протестах, недовольстве, несогласии речи не могло быть. Но законов природы доселе никому не удавалось отменить, и сработал знаменитый третий закон Ньютона, о котором там, в правящих верхах, либо не знали, либо забыли так же, как и историю одной из советских республик: всякое действие вызывает равное противодействие. Вот и случилось это противодействие, когда республика обрела самостоятельность и стала государством, когда ослабились поводья. Да только в человеческом обществе закон приобрел некую разновидность: противодействие оказалось не равным, а гипертрофированным, потому что сработали долгие годы ущемленного самолюбия и унижения, терпение перешло в нетерпение, возвысило свой справедливый голос национальное самосознание и порой даже стало попахивать национализмом.

Так произошло не только в Молдавии, но и в других бывших республиках – где больше, где меньше.