Я тебя достану!

Ведь ранее я никогда не изъявляла желания навестить пожилую женщину, по сути, не приходившуюся нам никем. Но тут – другое дело. Я не знаю, что мне нужно будет сделать, чтобы хоть как-то уговорить подругу тёти Шуры посмотреть моего братишку, но я приложу к этому все усилия.

Постараюсь. Ради Алика.

Дверной звонок, протяжный и скрипучий быстро прервал все мои размышления, превратив их в сизый дым, и я неловко заёрзала на табурете.

– О, Нинуша! Сколько лет, сколько зим!

– Здравствуй, Сашуля! Давно не виделись!

Пока из прихожей доносились счастливые голоса двух пожилых женщин, я не рискнула им мешать. Кто знает, как воспримет моё появление здесь бывшая врач-хирург отделения педиатрии?

– Познакомьтесь…

В кухню вошла тётя Шура, опустив на моё плечо свою тёплую большую ладонь.

– Здрассти…

Подняла глаза вверх, увидев в дверном проёме маленькую сухонькую старушку, больше похожую на комнатную собачку, чем на сурового хирурга, спасшего не один десяток маленьких жизней.

Её блеклые, некогда зелёные глаза вперились в меня цепким взглядом, буквально проникая внутрь души, исследуя её каждый уголок. Руки сжались в замок на впалой груди, как бы посылая импульсы в мою сторону, и я быстро поднялась с табурета, протянув потную ладошку для рукопожатия.

Плотно сжатые губы женщины слегка дрогнули, растягивая уголки в стороны, и я поняла, что, кажется, прошла тест на первое впечатление.

– Добрый день. А Сашенька не предупредила меня, что у нас будет такая юная и очаровательная помощница.

– Я сама напросилась. Надеюсь, вы не против?

– Ну, отчего же нет. Меня всегда окружали интерны, цепляющие каждое моё слово. Я любила быть в центре внимания, передавать накопленный опыт молодёжи. Так что, дорогая, давайте знакомиться.

Пожилая женщина кокетливо поправила седые волосы, уложенные в высокую причёску, и царственно протянула мне сухую руку, испещрённую глубокими морщинами. Я быстро отметила про себя аккуратный, явно салонный маникюр благородного пудрового оттенка, и пару массивных колец с огромными бриллиантами, больше похожими на голубиные яйца.

Замялась, на миг затормозив.

Мне будет нечем оплатить лечение брата, даже если эта царственная особа всё же согласиться осмотреть его. Потому что интервью у Романовского я так и не взяла, а мой начальник вряд ли захочет платить деньги за несделанную работу.

– Это Ванечка, внучка моей подруги Лены. Помнишь её?

Тётя Шура быстро взяла меня в оборот, погладив по руке. Я как будто отмерла, попытавшись глупо улыбнуться, и быстро ответила на рукопожатие.

– Елена? Полянская? Ну, конечно, как не помнить. А я-то думаю – кого мне эта девчушка напоминает. Ну, точно! Вылитая Леночка!

– Да, красотой Ванечка пошла в покойную бабушку, это точно. Сама на неё частенько смотрю, и улыбаюсь.

Женщины пустились в воспоминания о красоте моей бабули, и я смогла немного расслабиться. Они правы – я очень похожа внешне на свою бабушку Лену по материнской линии. У неё тоже были рыжие волосы и ярко-синие глаза, которые всегда выгодно выделяли её из толпы обычных серых ничем непримечательных девушек. И моя бабуля слыла первой красавицей на районе. За ней ухаживали самые лучшие мужчины того времени, но она выбрала ничем непримечательно сварщика без гроша за душой. Правда, очень весёлого и толкового.

Несмотря на небогатую жизнь, им удалось пронести свою любовь через годы, а когда моего дедушки в одночасье не стало, бабуля не смогла без него жить. Она просто сгорела от тоски, пережив любимого всего на три с половиной месяца.

– А почему ты её мужским именем называешь? Разве Ваня – так должны звать эту красавицу?

– Меня зовут Ванесса…

– Ах! Какое благородное имя! Просто шикарное! Удивительное! Вот так всегда и представляйся – Ванесса! Не вздумай называть себя Ваней, это не пристало такой обворожительной девушке.

– Хорошо.

Улыбнулась, выдохнув.

Что ж, похоже, эта Нина Петровна – мировая женщина. Очень чуткая, волевая и самодостаточная. И я очень надеюсь, что она выслушает мою просьбу…

Глава 17

Ванька

*****

– Ванесса, уменьши огонь в духовке. Да. Вот так. Отлично.

Нина Петровна ловко смахнула след от муки со своей щеки, и мечтательно мне улыбнулась. Её тёплые глаза обожгли меня, и из глубины души поднялся какой-то вязкий комок. Раздирающий душу. Трогательный, полный благодарности.

Эти два часа, что мы провели бок о бок на тесной кухоньке тёти Шуры, я успела неплохо узнать эту волевую женщину и проникнуться к ней настоящей симпатией.

Она не только спокойно объясняла мне, как нужно месить тесто и готовить начинку для пирожков, но и интересовалась моей жизнью. И, конечно же, я не могла упустить такой шанс.

Рассказала Нине Петровне и о больном брате, и о мамочке, вынужденной сидеть у его постели.

Услышав, что у Алика проблемы с сердцем, и он не так давно перенёс серьёзную операцию, женщина нахмурилась. Её лицо тотчас стало деловым, а губы плотно сжались в сплошную волевую нитку.

– А кто оперировал?

– Эдуард Владимирович Мазурин.

– А, Эдичка…