Я тебя достану!

Завтра – последний день, когда я могу сдать в издательство своё интервью. Добротный, отредактированный текст. Со множеством вопросов, интересных деталей и, конечно, фотографий.

А что я имею на деле?

Да, я могу описать особняк Романовского. Убранство комнат, красоту сада. Рассказать об его чудесной бабушке и, если повезёт, то даже добыть её фотографию. Но не более… Про самого пловца у меня нет ничего, кроме нечаянного знакомства с его бывшей и примерного расписания тренировок в бассейне.

Пустота.

Но я должна собраться. И что-нибудь придумать. В конце концов, согласиться на то, чтобы мама попросила деньги у Мельникова. Как бы это не было унизительно.

К горлу подступает вязкий комок, сотканный из слёз разочарования, и я быстро сглатываю его, закашлявшись.

Нет, Ванька, не место и не время реветь. Ты должна взять себя в руки.

Быстро провожу мокрой рукавичкой по левой щеке, чувствуя приятное морозное покалывание на коже, и мгновенно запинаюсь обо что-то, лежащее на земле. Правая нога, обутая в дешёвый ботинок тотчас поехала в сторону, и я неловко шлёпнулась на живот, подняв в воздух ворох блестящих искрящихся снежинок.

Чудесно, блин.

– Давай, помогу!

Сзади раздался какой-то знакомый голос, и я тут же обернулась, пытаясь рассмотреть того, кто стоял сзади. Провела варежкой по щекам, пытаясь смахнуть с лица снежную кашу. Проморгалась.

Сильные руки тотчас подняли меня в воздух и поставили на ноги.

– Ты чего, Мороз? Совсем тебя ноги не держат!

Дениска Воронцов, улыбаясь какой-то довольной улыбкой, ловко смахнул с моего плеча шапку снега. Сглотнула слюну, выдохнув. Разочарованно улыбнулась, пытаясь не разреветься.

Конечно, в душе я явно ждала не его… Но чёрт, как я могла надеяться на то, что Романовский окажется поблизости?

Наивная дурёха.

Он только хотел со мной поразвлечься, трахнув по-быстренькому у себя в особняке, не подписываясь ни на долгосрочные отношения, ни на великую любовь. А я по непонятной причине ждала этого. И сама разочаровалась.

Во всём.

– А, это ты…

– Да, я. А ты кого ожидала увидеть? Брэда Питта?

– Да нет, он не в моём вкусе. И староват…

Постаралась состроить на своём лице самый невозмутимый покер фейс, мягко улыбнувшись.

– Да? А мне говорят, что я похож на него. Что, совсем не в твоём вкусе?

– Что? Ты похож на Брэда Питта? Кто такое говорит?

– Ну… много кто… Бабушка моя, например.

Расхохоталась, принявшись отряхиваться.

– Ну, для бабушки он, конечно, Аполлон. Но Денис, прости, у меня другие мужчины в почёте.

– Да?

Разочарованно протянул.

– Значит, всё-таки, не будешь со мной встречаться?

– Не буду. Ты прости меня.

– Эх… Ну ладно. До завтра тогда, Мороз. Увидимся в институте.

Сделал быстрый взмах рукой и исчез за поворотом многоэтажки.

Облизнула пересохшие губы, благодарно окатив взглядом спину сокурсника. Воронцов, конечно, не идеал, но он появился очень кстати. Тогда, когда мне так требовалась поддержка. И после разговора с ним мне даже как-то полегчало.

Отлегло от сердца.

Ладно, завтра признаюсь Игорю Петровичу, что я – никудышный журналист, сдам красивый бейджик и окончательно попрощаюсь с карьерой. Главное сейчас – вытащить Алика из больницы и сдать сессию.

И плевать на Романовского с высокой колокольни.

Глава 36

Ванечка

*****

– Входи, Ванесса, присаживайся. Хочешь кофе?

Мельников мягко улыбается мне какой-то тёплой отеческой ухмылкой и мне почему-то становится неуютно. Прекрасно знаю, как он сейчас рассердится, узнав, что я провалила задание.

И нам обоим будет неловко от этой ситуации.

Мне – потому что я оказалась чересчур самонадеянной и абсолютно непригодной к карьере журналиста, а ему – потому что он является любовником моей матери.

Но признаваться всё равно придётся…

– Нет, не хочу. Спасибо.

– А пирожные хочешь? Свежие, только сейчас привезли.

– Нет-нет. Игорь Петрович… Я должна вам сказать…

– Погоди.

Остановил мою сумбурную речь движением правой руки.

Быстро встал из-за стола, схватив с подоконника какую-то небольшую коробку, перевязанную огромным белоснежным бантом.

– А ты шутница.

Погрозил мне пальцем.

– Я не понимаю…

– Ну как же, Ванесса? Эту коробку сегодня оставил мне курьер. Сверху была записка, в которой говорилось, что здесь – материал о Романовском. Признаться, я не утерпел. Просмотрел до твоего приезда.

– Что?

В душе молниеносно что-то оборвалось. Как будто отрезали тот тяжеленный груз, висящий на моей шее. Убрали верёвку, дав мне, наконец, возможность дышать свободно.

– Ванесса, очнись. Эту флешку привёз мне курьер сегодня утром. В записке значилось, что она – от тебя. Это так?

Сарделеобразные пальцы Мельникова тотчас подсунули мне листок бумаги, исписанный красивый каллиграфическим почерком. Смяла записку в своих прохладных пальцах, прижимая к лицу.

Вдохнула пьянящий терпкий аромат.

Задрожала.

Этот запах может принадлежать только одному человеку. До боли знакомый аромат терпких духов Романовского.

Такой же стойкий, как и он сам.

– Д-д-да.