Я тебя хочу

— Нет. Кто были те люди, что приезжали сегодня в особняк чуть ли не на танке?

— Вот это точно тебя уже не касается, — перестал он нависать надо мной и сел рядом, глядя куда-то в сторону.

— Нравится тебе или нет, но меня касается все, что происходит в этом доме. И это не я так придумала, это ты сам так решил, когда моей рукой поставил закорючку в договоре. Хочешь или нет, тебе придется рассказать мне, или я узнаю все сама, но буду действовать своими методами: лгать, изворачиваться и шпионить.

— Насколько я успел узнать, журналистика — это не твое, — попытался перевести он тему.

— Да, я не слишком хорошо училась, — не стала я отпираться. — Больше того, я терпеть не могу писать статьи, но я люблю докапываться до правды. И до этой правды я докопаюсь с твоей помощью или без, но если без — ты лишишься главного преимущества.

— Какого? — с интересом смотрел Володя на меня.

— Сказать ограниченную часть правды.

Я не думала, что он мне ответит. Точнее, не так.

Я не надеялась, что Владимир решится мне рассказать подробности своей тайной биографии, и, когда он начал этот рассказ, я даже не поверила своим ушам. Спать мы легли только через час. И действительно просто легли спать — в одной постели, обнимаясь, но не позволяя себе ничего большего.

Для большего была совсем не та атмосфера, потому что услышанное казалось мне теми самыми реалиями, с которыми так или иначе встречаются люди в жизни. О таком никогда не напишут в книгах. Ни один журналист не услышит подобное. Возможно, часть истории когда-нибудь и попадет на первые полосы СМИ, но то, откуда это пошло…

Об этом будут знать лишь немногие.



Глава 17: Тайны Мадридского двора

Восемнадцать — прекрасное время, чтобы наслаждаться жизнью, но для Владимира это был новый этап взросления. Именно в восемнадцать он полноценно вступил в права наследования — раньше всеми активами и долгами распоряжался опекун, то есть тетя.

Приняв наследство, он получил лишь крохи от того, что было. Все имущество было продано, чтобы выплатить долги, все счета — опустошены для выплаты тех же долгов и содержания мальчишек, но на этом все не закончилось. Были еще и те долги, о которых Володя узнал лишь в восемнадцать. О таких долгах не писали на бумагах, но и там имелись кредиторы, поспешившие предъявить не только сам долг, но и проценты, что набежали за годы.

Знал ли он, что его отец торговал оружием? Нет, не знал, и даже не догадывался. В его воспоминаниях их семья всегда была счастливой, успешной. Строительный бизнес отца процветал — так ему казалось, но на самом деле деньги приносила именно торговля оружием. Уже позже тетка рассказала, что ее брату пришлось на это пойти. Он был игроком — мог за один вечер проиграть все подчистую, заложив не только машину, но и бизнес, и даже дом. Оттуда долги и взялись.

Сначала Владимир пытался отнекиваться, договариваться по-хорошему, но ему красноречиво на кулаках объяснили, что по-хорошему не будет. Никто не собирается ждать десятки лет, пока он заработает хотя бы часть. Да и способ расплатиться по счетам они предлагали. По факту его просто вынудили играть по чужим правилам, а после уже не отпустили.

Да и не мог он уйти.

Кондитерская, которую он так мечтал открыть, поначалу совсем не приносила дохода. Больше того, он стабильно находился в минусе первый год, пока не наладил производство и не сумел занять лидирующие позиции на рынке. Он вытащил дело своей жизни, но ценой грязных денег, которые получил от торговли оружием.

Именно эти деньги позволяли содержать младшего брата, тетю, которая стала им матерью слишком рано. Она так и не получила образования — ей просто было некогда тратить время на себя. Все ее время было занято мальчишками, которых она как могла поднимала на ноги. Потому и содержал он женщину до сих пор, считая, что обязан обеспечить ей достойное существование. Потому и брата воспитывал бойцом — настаивал на занятиях боксом, потому что быть братом торговца оружием — это опасно. Миша должен уметь постоять за себя. Все они должны уметь постоять за себя и в случае чего иметь деньги, чтобы скрыться далеко и надолго.

После такой отповеди мне хотелось его обнять. Хотелось пожалеть, сказать какие-то правильные слова, но в голову ничего не приходило. Особенно говорить расхотелось после последней фразы:

— Если об этом узнает кто-то еще, я тебя убью, — произнес он спокойно, без единой эмоции в голосе.

— Не убьешь, — покачала я головой, все же обнимая его и укладываясь ему на грудь.

— Не стоит думать обо мне лучше, чем я есть на самом деле, — поцеловал Владимир меня в макушку, приобнимая за плечо.

— Не стоит себе льстить, — не удержавшись, съязвила я. — Я о тебе вообще не думаю.

И да, я засыпала с улыбкой на лице. В этой улыбке не было ни капли радости, не было спокойствия, не было счастья. Мне просто было хорошо оттого, что я лежала в его объятиях и знала тайну, которую никогда никому не смогу рассказать. Тайны — они всегда объединяют людей, но, к сожалению, не только у Владимира были тайны.