Я тебя куплю

— Как? — всплескиваю я руками, обернувшись. — Тоже убьешь?

— Придется — убью.

— Ты сам себя слышишь?! — срываюсь я. — Это не компьютерная игра, Камиль! Это люди! Живые люди! У них бьется сердце, по их венам течет горячая кровь, они смеются, у них есть любящие родные!

— Сними розовые очки! — Он сотрясает меня за плечи. — Ты попала в мир, где правит жесткий выбор: или ты, или тебя! Нет ничего среднего, разноцветного, простого. Здесь четкая грань между черным и белым. Хочешь жить? Значит, вгрызайся в глотку любому, кто косо на тебя смотрит. И никакой закон тут не властен. Я — закон! Мой брат — закон! Адель — закон!

— Это не жизнь, Камиль, — всхлипываю я. — Как можно спать спокойно под дулом пистолета? А как же любовь?

— Любовь? — усмехается он. — Ты в нее веришь? Даже после «Олега»?

— Конечно! Ведь я-то любила его по-настоящему!

— Любила? — уточняет он. — Хочешь сказать, все в прошлом?

Я киваю, поняв, что действительно похоронила чувства к нему. Наше прошлое вспоминаю с отвращением. Жалею о своей наивности.

— Я тоже любил, — признается Камиль. — Тоже дураком был. А ей мои бабки нужны были. Чтобы поскорее все заграбастать, выдумала беременность. Да так правдоподобно играла, что поверил ей. Чужие снимки УЗИ разглядывал, ее живот гладил, ухаживал за ней, готовился отцом стать.

От его слов у меня окончательно немеют ноги. Он не лжет, по глазам видно. Ему больно вспоминать об этом, и я не думаю, что Камиль со всеми подряд так откровенничает.

— Если бы не Адель с ее недоверием, не знаю, что бы сейчас со мной было. Я тогда немного покуролесил, в обезьянник загремел и там воспаление легких заработал. Собственно, когда полгода назад ты случайно попала на вечеринку брата и посоветовала мне колесами закинуться, ты мне фактически жизнь спасла. Не знаю, помнишь ли ты…

— Помню, — отвечаю я. — Ты был горячий, как печка.

Он отшатывается, и я рефлекторно хватаю его за куртку. Помогаю опереться о машину, но не отпускаю. Чувствую, что хочу держаться за него. Всегда.

— Хреново, — бурчит он, взглянув на руку. — Может, осмотришь, док?

— Ты же мне не доверяешь.

— Выбора нет, — хмыкает он.

— Снимай куртку. — Я убираю волосы за уши, готовясь осмотреть его руку.

— О, мое любимое, — смеется Камиль, морщась от боли.

Нас освещает яркими вспышками фар подъехавших машин. Чеховской первым выскакивает на улицу и бросается к нам.

— Целы?!

— Камиль ранен. Ему нужен врач.

— А ты на что?! — Он берет брата под руку и помогает ему дойти до машины. — Давай, Насть, не тормози! Поехали!

— Куда? — хмурюсь я.

— На мою виллу, куда же еще! Там вы будете в безопасности! Давай-давай!

Азиз уже отдает распоряжения приехавшим с ними парням, а я сажусь на заднее сиденье, куда Чеховской садит Камиля, а сам запрыгивает за руль. При резком развороте Камиль падает на мои колени, пытается встать, но безуспешно.

— Кабздец, меня рубит, — бормочет он, уже едва открывая глаза.

Я подкладываю одну руку под его голову, второй обнимаю за плечи и прижимаю к себе, чтобы не упал.

— Ты же не сбежишь, если я отключусь? — спрашивает он в полубреду.

Сложный вопрос, но я отвечаю:

— Не сбегу.

— Заштопаешь меня?

— Заштопаю, — улыбаюсь я, пальцами гладя его мягкие волосы на затылке.

— Не бросай меня, ладно? — просит он, засыпая.

Я в растерянности смотрю в его бледное лицо. Последнее, о чем он просит — чтобы я не бросала его?! Я не ослышалась?!

Крепче прижимаю его к себе, шепча:

— Не брошу.

Глава 19. Чужие ошибки

Камиль

Проснувшись, первым делом обнаруживаю прижимающееся ко мне женское тело — почти невесомое, нежное. От шелковистых волос пахнет карамелью. Она тихонько посапывает у меня на плече, положив свои тонкие пальцы на мою грудь. Такая беззащитная и невинная ведьмочка, что в дрожь бросает.

В пересохшем горле словно кто-то наждачкой царапает. Сглатываю, но лишь испытываю режущую боль. Дотянуться бы до воды на тумбочке, да медсестричку не хочется беспокоить. Когда еще мне удастся хотя бы в мечтах представить себя обычным счастливым парнем.

Моя раненая рука перевязана, пальцы шевелятся, что не может не радовать. Интересно, сколько я продрых? Повернув голову к окну, морщусь. Шея затекла. Своим невольно вырвавшимся хриплым стоном беспокою медсестричку.

— Ты проснулся, — устало улыбается она, разлепив глаза и приподнявшись на локте. — Как чувствуешь себя?

— Моя рука еще на месте. Я счастлив.

Она хмыкает, опустив грустный взгляд.

— Роман настоял, чтобы мы остались здесь.

— Сколько я был в отрубе?

— Чуть больше суток.

Не самые приятные новости. Я тянусь к графину, но медсестричка останавливает меня.

— Куда? Тебе надо лежать! Я подам.

Перегнувшись через меня, глупышка даже не понимает, что демонстрирует перед моим лицом свою упругую грудь под обтягивающей тканью маечки. А у меня дыхание перехватывает. Полгода сексуального голода сказываются. Приходится бороться с первобытным желанием сорвать с медсестрички ее шмотки, завалить под себя и не выпускать, пока не выбьется из сил.

Стакан с водой отвлекает меня от этого искушения.

— Ты мной занималась? — спрашиваю, попив.