Я тебя (не) боюсь

Он поправляет лямки рюкзака на своем плече, оглядывая меня с недоверием. Именно то, что я заслужила. Представить боюсь, какие мысли роятся в его голове. Я отворачиваюсь от него после похищения. Полгода молчу, а потом он случайно встречает меня на улице. Мало того, что я выгляжу иначе. Роскошной шубой не украсить мое осунувшееся лицо, потускневшие волосы и маникюр от няни. Так я еще и обжимаюсь с каким-то незнакомцем!

– Привет, Ник, – бормочу сквозь колючесть в пересохшем горле.

Он бегло смотрит по сторонам, прежде чем задержать взгляд на Самире за моим плечом. Я взволнованно оборачиваюсь. Мой телохранитель по-прежнему невозмутим. Его лицо – маска, сканирующая посмевшего обратиться ко мне парня.

– Это Самир… Мой телохранитель… – объясняю, вернув свой взгляд к Никите.

Он тоже изменился. Подкачался. Это заметно даже через куртку. Отрастил волосы. Пшеничного оттенка кудри вьются из-под шапки.

– Могла бы сразу сказать, – отвечает он.

– Ник, не надо, – молю я, шагнув к нему. – Кто угодно, только не ты. Не упрекай меня в том, что сам нафантазировал.

– Ты даже не дала мне шанса помочь тебе, поддержать, – выплевывает он с обидой. – Ты сама говорила, что твой папа не примет меня в лице твоего ухажера. Но в лице парня, который помог бы тебе пережить тот ужас, он разве меня бы не принял?

– Ник, ты не понимаешь! Я не хотела вмешивать тебя во все это…

Он усмехается, помотав головой.

Какой же он красивый. Особенно сейчас, когда злится. Я часто рисовала его карандашом в тетради во время лекций. Любила очерчивать линии его бровей, глаз, носа, губ… Манящих губ, которые дарили мне головокружительные поцелуи. Губ, по которым я скучала, воя в подушку.

Он не поверит. Я всегда была эгоисткой. И сейчас выгляжу ею.

– Ты куда-то торопишься? – спрашиваю, не смея еще приблизиться.

– В универ. Он так-то здесь недалеко, если ты еще помнишь. Некоторым приходится учиться, чтобы в будущем прокормить себя.

Конечно я помню! От хлестких слов Никиты мне больно, но я переступаю через гордость.

– Мы с Самиром собирались выпить кофе. Присоединишься?

Никита сомнительно смотрит на ресторан и удивленно хмыкает:

– Здесь? Ярославцев обанкротился?

– Не язви, Ник. Многое изменилось.

Он вынимает из кармана куртки свой простенький мобильник, смотрит время и кивает:

– Ладушки. Я все равно не завтракал. В тренажерке проторчал.

Мои губы трогает улыбка. Приятно знать, что его страдания по нашим отношениям не отправили его на дно. Спорт – лучшее лекарство от стресса.

– Отлично. Самир тоже не завтракал, – говорю, вновь взглянув на своего телохранителя.

Он щелкает кнопкой на брелоке автосигнализации и, убрав ключи в карман полупальто, выше поднимает подбородок, не пытаясь скрыть свое недовольство компанией Никиты.

Я беру Ника под локоть и веду к дверям ресторана.

– Я рада, что встретила тебя. Правда.

Он лишь окидывает меня ничего не значащим взглядом. Единственный, кому я могу позволить такое пренебрежительное отношение, потому что оно заслуженно. Никита имеет право обижаться, дуться, психовать. Я сама в этом виновата.

Нас резко тормозит Самир, положив свою тяжелую ладонь на плечо Никиты. Срывает с его плеча рюкзак и вытрясает его прямо на ступени.

– Ты что, рехнулся? – воплю я, схватившись за голову.

Самир равнодушным взглядом окидывает конспекты, проверяет отделы рюкзака и пристально смотрит на остолбеневшего Никиту. Переступив через тетради, начинает обыскивать его карманы.

– Ник, прости, – прошу, чувствуя себя неловко.

– Все нормально. Охрана – это хорошо, – отвечает он.

Убедившись, что Никита чист, Самир отступает. Я лишь качаю головой, не зная, как прокомментировать поведение своего телохранителя. Извинений тут мало. Помогаю Никите собрать конспекты и, закатив глаза в знак осуждения Самира, вхожу в ресторан.

Внутри заведения лучше, чем я ожидала. Тут все как-то по-домашнему, что ли. Небольшие столы, удобные кресла, тихая музыка, приглушенный свет. Совсем не пахнет пережаренным маслом. Чисто. Работают кондиционеры. Даже хостес, на который я не рассчитывала.

Мы раздеваемся и проходим к столу у наряженной ели. Я по достоинству оцениваю покрепчавшее телосложение Никиты и его новый стиль. Раньше он носил майки и рубашки с глупыми принтами. Сегодня он в свитере с глухим воротником, сквозь который проступают успевшие нарасти мышцы.

– Давно занимаешься? – интересуюсь, не в силах оторвать от него глаз.

– Не так давно, как он. – Никита кивает на Самира, отодвигающего для меня кресло.

– Ну у тебя и возраст не тот, – улыбаюсь я, садясь. – Самир, сколько тебе лет?

– Восемнадцать уже есть. – Он садится рядом и берет меню. И вопреки моим нежным чувствам к Никите умудряется привлечь к себе мое внимание.

Я опять своевольно засматриваюсь на его руки, способные защитить меня. Вспоминаю, как заботливо он прижимал меня к своему мускулистому телу, и на какой-то миг забываю о Никите.

Взгляд Самира сосредоточен на меню. Он листает страницы, потом шевелит губами, делая заказ у подошедшего официанта, и глазами стреляет в мою сторону. Вздрагиваю, сквозь наваждение услышав свое имя.

– Элла Валентиновна, какой кофе?