Я тебя не хотела

Рома замолчал и просто двигался. Медленная песня какой-то зарубежной современной группы лилась протяжно и затягивала в транс спокойствия и расслабленности. Голова начала кружиться от запаха одеколона Должанова и жара его тела. Слишком горячая, его ладонь ощущалась через тонкую ткань платья, и я стала чувствовать, что плыву в его объятиях, расслабляюсь настолько, что забываю, с кем сейчас танцую. Рома умеет наслать морок, отключающий мозги, мне ли не знать.

– Что ты делаешь?

– Нюхаю твои волосы. Ты приятно пахнешь – свежестью и морем. Мне очень нравится.

О Господи! Он серьёзно? Это уже слишком, если что так. Слишком вообще и слишком лично для меня. Надо заканчивать это глупое действо. Хоть песня ещё не закончилась, я попробовала высвободиться, однако мне это не удалось. Спокойствие и расслабленность только таковыми казались, потому что стоило мне лишь дёрнуться, как рука на талии окаменела, а ладонь сжали крепкие пальцы. Не больно, но по-тихому мне не слиться. Не верещать же на всю квартиру, перекрикивая музыку. Все решат, что я зашуганная или вообще сумасшедшая какая-нибудь.

– Ты слишком напряжена, – Роман сказал абсолютно спокойно, не прекращая плавно двигаться в танце, и мягко улыбнулся. – Расслабься, Ань, я тебя не съем.

Ведь действительно, ну не съест же. А если попытается, всегда можно выбить зубы.

– С тобой по-другому и нельзя, Роман Игоревич. Опасно расслабляться.

– О! Так ты признаёшь, что боишься моего очарования? – кошачья улыбка стала ещё шире.

– Скорее разочарования. Но это мы уже проходили.

– Мы выросли с тех пор.

– Даже ты?

Певица на доли секунды замолчала, а потом разразилась долгим затяжным припевом, низвергая на слушателей поток запредельных эмоций, которые она пыталась вложить в свой голос. Разговаривать и так приходилось слишком близко, но теперь Роман склонился ещё ближе, коснувшись вскользь губами моего виска и приглушённо проговорил в самое ухо:

– Ты не думала, что всё было бы проще, стань мы любовниками?

Сначала я подумала, что мне послышалось. Настолько опешила.

– Рома, ты что, предлагаешь мне переспать с тобой?

– А ты бы этого хотела?

Он перешёл все возможные и невозможные границы. Алкоголь алкоголем, но это совсем уж за рамками. Плевать, что песня не закончилась, она мне совсем и не нравится. Плевать, что подумают остальные. Я резко выдернула руку из ладони Романа и сделала шаг назад. Пусть скажет спасибо, что ещё пощёчину не залепила.

– Совсем одурел?

– Ну чего ты? – Должанов обхватил снова меня за талию и притянул к себе. – Просто деловое предложение. И не одноразовое. Зато сколько преимуществ, не находишь?

– Пошёл ты, Рома, – со всей силы толкнула его в грудь. – Ты совсем уже берегов не видишь?!

Я развернулась и почти побежала. Злость кипятила кровь, а алкоголь только подогревал. Это же надо опуститься так низко, чтобы вот так предложить секс. Словно это очередной деловой контракт, пункт в трудовом договоре. Неужели каким-то своим поведением я дала Должанову повод сделать мне столь похабное предложение.

О нет, Аня! Не надо сразу искать проблему в себе. Это же Роман, мать его, Должанов. Так что ничего удивительного.

Я выскочила на балкон в одном платье и глубоко вдохнула ртом холодный воздух. Несмотря на то, что платье тонкое, а руки открыты, холода я не ощутила – настолько моё тело горело от негодования.

Сделала ещё глубокий вдох, и ещё. Кажется, сердце начинало стучать ровнее. Но вместе с тем вернулась и чувствительность к холоду. Весна только начинала вступать в свои права, и даже днём, когда пригревало тёплое солнце, было довольно холодно. А сейчас, ветреной ночью, уж тем более.

Я обхватила себя руками и поёжилась, но возвращаться в квартиру не хотела. Я ведь только-только в глубине души стала пытаться рассмотреть в Романе изменения. Он ведь повзрослел, думалось мне. Его преданность делу, талант вызывали уважение. И мне стало казаться, что он действительно изменился, и что мы даже сможем общаться, сможем слажено работать.

Но ни черта он не изменился. Стал ещё более циничным и самовлюблённым. Мудак, одним словом.

Я услышала, как сзади тихо хлопнула дверь.

– Чего тебе? Больше некому предложить потрахаться, что ли? – сердце снова гулко забилось от злости и негодования.

Роман молчал. Он достал из-за уха сигарету и подкурил. Выпустил сизый дым, вглядываясь в тёмное беззвёздное небо. Кажется, он пьян сильнее, чем мне показалось во время танца. Хотя, мне-то какая разница?

Я развернулась, чтобы уйти, но Должанов задержал меня, ухватив за запястье.

– Отпусти, – я попыталась вырваться, но Роман не выпустил.

– Ань, подожди. Пожалуйста.

Не знаю почему, но я остановилась, и тогда почувствовала, что моё запястье свободно.

– Прости, если обидел.

Серьёзно?

– Ром, ты предложил мне спать с тобой. По-твоему, я не должна была обидеться?

– Извини, – Должанов стал непривычно серьёзным. – Я просто… Знаешь, помутилось как-то, вот и сказал глупость.