Я тебя (не) люблю

Егор быстрыми шагами преодолел расстояние между кабинетом и дверью в комнату Леры, а затем, открыв замок, ворвался к ней, готовый рвать и метать. Он даже не заметил, как дверь стукнулась о стену и так же резко закрылась за ним — Егора интересовала девчонка, которую внезапно застали врасплох. По крайней мере, он так и хотел, пока не увидел полуобнаженную Леру, в глазах которой виднелся страх. Да, именно он. А казалось, совсем недавно они излучали лишь уверенность в своих словах и злобу, а сейчас... Безысходность. Боязнь. Стеснение. Эти чувства переполняли девушку с головы до ног, судя по быстро метающимся в разные стороны глазам в поисках укрытия, а маленькие ручки в это время пытались прикрыть тело. Хоть стратегические части и так закрывали от Егора то живот, то обнаженную откровенным нижним бельем попку, она не оставляла попыток спрятаться от него. От его пронзительного взгляда, от присутствия в своей комнате.

От него в целом.

Лера в тот же момент пожалела о своей затее, медленно краснея и отводя взгляд куда-то в сторону, зациклившись на чем угодно, только не на мужчине. Она никак не предполагала, что Мороз ворвется к ней прямо сейчас. Надо сказать, она ожидала не такого исхода. А какого? Чего она хотела? Правильно — разозлить. Только ослепленная чувством мести за отношение к ней и испорченную жизнь, о последствиях она подумала в самую последнюю очередь. И чего добилась в итоге?

— Какого хера ты творишь? — громко рыкнул мужчина, словно разъяренный зверь.

Однако она молчала. Не отвечала. Смотрела куда-то в пол, залившись краской. От неловкости? Нет. От стыда. Раньше она никогда не позволяла себе подобного, никогда не срывалась во все тяжкие, никогда не позволяла пялиться на себя и расхаживать перед мужчинами в подобном виде. Все время была скромной и слегка стеснительной, а сейчас эти чувства сыграли против самой Леры. Она не должна показывать свою слабость, не должна отворачиваться от него.

Она не должна была затевать эту авантюру в принципе, но думать и жалеть об этом уже поздно...

Мужчина за пару шагов преодолел расстояние между ними, не в силах более играть в молчанку и ждать, когда же у нее развяжется язык. Тряхнул. Хорошенько тряхнул, заставляя ее поднять свой растерянный взгляд бездонных голубых глаз на него.

— Какого. Хера. Ты. Творишь, — отчеканил каждое слово, буквально выплюнул ей в лицо своей претензией, а она все равно молчала. Смотрела на него со страхом в глазах. В больших голубых глазах. Казалось, еще немного и польются слезы. — На, оденься, — он стянул с себя пиджак, который зачем-то надел до того, как узнал плохую для него новость, почувствовав холод в доме.

— Не надо. В гардеробе полно одежды, — сказала она практически бездушным голосом, не имеющим какую-либо интонацию.

— Тогда бегом одеваться! — вновь рявкнул, но почему-то у мужчины возникло ощущение, что его ярость никак не пронимает девчонку.

— Я сама решу, когда мне одеваться, а когда нет!

— Ты хочешь меня на прочность проверить? — опять замолчала. Или ей так нравилось издеваться над Егором? — Отвечай!

— Не ваше дело! — «Опять решила показать свою смелость? — подумал про себя Егор. — Ну уж нет. Я вырву все остатки решительности, чтобы больше не пыталась мне перечить!»

— Мое, девочка, мое! Ты находишься в моем доме и под моей ответственностью. Я не позволю творить тебе всякую хуйню! Только я могу решать, как жить, как дышать и чем заниматься. Это ясно?

Ее злили слова Мороза, которые он повторял вновь и вновь, напоминая о ее статусе. О безнадежном положении, из которого невозможно выбраться так легко, как ей казалось. И теперь они вновь обожгли ей душу, открыли еще не затянувшиеся раны в сердце. Она сама не ожидала, что поступит именно так, что решится, что ярость, пустившая в ее тело корни, обернется против нее самой.

Не предполагала, что сможет плюнуть мужчине в лицо. Буквально...

Почему-то от этого действа ей не стало стыдно, она не покраснела и не испытала чувство вины, а о своей частичной наготе совсем забыла, ослепленная не самым положительным чувством. И она не жалела о нем, ни кали. Даже в тот момент, когда его лицо исказилось гримасой злости, стоило мужчине тыльной стороной ладони вытереть ее слюну. Даже в тот момент, когда он взял ее за плечи и потащил в сторону выхода и, не дойдя до него, остановился. Даже в тот момент, когда она старалась вырваться из его цепких лап, запереться в ванной и ни за что в жизни не впускать этого мужчину в помещение, в свою жизнь. В душу. Должна была, но почему-то он оказался сильнее, а намерения настырнее. Теперь же, приплюснутая к стене его сильным телом, не смогла сделать и шага, пока он снимал с брюк ремень и завязывал ей руки. Конечно, во время осознания происходящего она не сразу поняла, что он собрался с ней делать, однако громкий колокольчик тревоги в голове начал звонить именно сейчас. Когда уже поздно. Когда уже ничего сделать нельзя.