Я тебя не отпускаю

– Нет! Я ненавижу тебя… Презираю! Ты мне противен! Меня трясёт от омерзения, когда ты прикасаешься ко мне и целуешь! Я ни за что не буду с тобой!

Губы говорят ответ быстрее, чем успеваю перехватить стремление бросить хотя бы раз в лицо Вадиму все свои чувства.

После высказанного разом лёгкие словно становятся больше. Дышать гораздо проще. Огромный груз свалился с души.

– Ненавижу. За всё, что ты сделал. В особенности, за аборт! Ты чудовище!

Улыбка застывает на лице Вадима.

– Это тебе Ринат так сказал? Ты веришь лжецу, бросившему тебя? – усмехается Вадим.

Но я знаю, что лжец здесь только один – это сам Вадим.

– Удачи, Вадим. Я…

– Ты, сука, откроешь эту дверь прямо сейчас, – говорит он тоном грозного отчима.

Вадим воспитывал меня в строгости. Он не поднимал на меня руку в подростковом возрасте и в юности, но мне хватало даже его тона – холодного, властного, давящего.

Теперь он говорит со мной точно так же, как с маленькой, глупой девочкой, которая наделала огромным проблем.

Я начинаю безотчётно бояться…

– Рината больше нет. На этот раз точно!

Вадим поднимает телефон и тычет им выше, демонстрируя мне какое-то фото на экране.

Фото горящей машины.

– Это фикция.

– Это правда. Твой бывший муж снова залез не туда и на этот раз всё закончилось. Навсегда!

Не могу поверить, что это правда. Я верила, что мы сможем решить все проблемы, хотела, чтобы мы были вместе…

– Ты лжёшь. Лжёшь! Лжёшь!

– Открой мне, сука. Не заставляй меня делать больно Ринатовскому выблядку! – повышает голос Вадим.

– Что?!

– Выблядок сидит в машине. С моим человеком. Будешь послушной девочкой, поедешь со мной, и я разрешу ему жить. Даже буду иногда радовать тебя новостями о его успехах. Будешь упрямиться… Что ж. Я избавлюсь от него. В последнее время мне всё труднее видеть его мерзопакостную мордашку, так похожую на физиономию Рината. Выбор за тобой.

– Ты лжёшь… – шепчу едва слышно.

Я в безопасности. Сазонов не сможет войти. Он просто пытается обманом выманить меня.

Он лжёт!

– У тебя есть пять секунд. Четыре… Три… Две… Одна…

Едва сдерживаю крик в лёгких.

– Что ж, ты подписала выблядышу смертный приговор.

Сазонов подносит телефон к уху, оборачивается куда-то в сторону и машет ладонью, говоря:

– Отвези мальчишку подальше и избавься…

– Нет! Не смей! Я… Я открою!

– Что-что?!

Сазонов поворачивается в мою сторону.

– Я плохо расслышал. Повтори.

– Я открою, – повторяю ослабевшим голосом.

Может быть, он блефует. Но может быть, он не лжёт.

Пятьдесят на пятьдесят.

Вадим – очень опасный человек. Иногда он кажется мне настоящим психопатом. Такой способен на всё, ради достижения своей цели…

– Открой немедленно! Или…

Я безумно быстро тыкаю на кнопки, чтобы дверь распахнулась и впустила того, кого я боюсь больше всего на свете.

* * *

– Варя-а-а-а…

Голос Вадима раскатывается по всему дому удушливой волной, которая подбирается всё ближе и ближе.

Ради спасения сына я должна быть благоразумной.

Но пальцы так и тянутся запереть дверь на замок.

Однако я не успеваю.

Дверь спальни распахивается и на пороге появляется отчим. Взбудораженный, исхудавший, со впавшими щеками и горящим, безумным взглядом.

– Выходи, – приказывает он. – И никто не пострадает.

– Я… не пойду. Не могу. Я же не люблю тебя. И никогда не полюблю.

– Полюбишь, девочка. Ты меня полюбишь…

Он расставляет руки широко и шагает ко мне, улыбаясь мягко-мягко, но глаза мерцают жадным и холодным огнём.

– Ну же. Обними меня. Обними крепко, по-настоящему. Я тебе всё прощу. Всё-всё, – соблазняет низким, проникновенным тоном. – Обещаю.

– Никогда не смогу полюбить тебя. Вадим, это обман… Ты обманываешь себя.

Не знаю, с чего вдруг я решила, что говорить с человеком, настолько маниакально зацикленным, это хорошая идея.

Я поверила, что смогу достучаться до него?!

Но почему?!

Или этот порыв продиктован отчаянием?! Когда все средства кончились, я пытаюсь говорить открыто…

– Тебе нужна помощь. Позволь помочь?

– Поможешь. Мне станет легче, когда ты вернёшься туда, где и должна быть. Ко мне. Кажется, ты хотела отдохнуть вдвоём? Я собрал для нас чемоданы. Поехали… Только ты и я.

Близко. Он так близко, что я чувствую тяжеловатый запах его парфюма, с горькими нотами можжевельника.

– Я не смогу больше изображать счастливую жену и мать.

– Зачем изображать? – удивляется он. – Ты будешь счастлива. Со мной. Только со мной. Я сделаю тебя счастливой. Я…

Он внезапно крепко хватает меня и сжимает до хруста в костях и резкого потемнения в глазах.

– Вадим… Мне больно!

Он немного разжимает хватку.

– А мне как больно, Варя. Как больно было узнать, что ты сбежала. Ты сделала мне очень больно…

Вадим наклоняется и снова стискивает меня до боли и перебирает пряди, втягивает носом запах моих волос.

Внезапно замирает.

– Ты пахнешь этим кобелём, как сука конченая! – отталкивает ладонью.

Кажется, всё было зря. И выход есть только один. Я отшатываюсь и успеваю схватить пистолет с тумбы.

Поднимаю ледяной металл ствола повыше, наставив на отчима дуло пистолета.

– Я выстрелю. Уйди, пожалуйста. Уйди, Вадим. Оставь меня в покое… Не заставляй меня делать это. Пожалуйста.