Я тебя не отпускаю

– Видишь?! – хватаю Тяпу пальцами за плечо.

– Вижу. Там водитель. Я с ним разберусь, а ты иди к дому…

Мы быстро выскальзываем из машины. Тяпа вразвалочку направляется к внедорожнику. Я бысто и алчно оглядываю арендованный дом.

Окна тёмные, свет горит только в гостиной…

Ветер снова швыряет колючие снежинки мне в лицо. Прикрываю глаза ладонью, оббегаю территорию вокруг дома.

С парадного входа никого нет, но вот сзади… Вижу, как стоит высокий человек и заглядывает в окна, неторопливо обшаривает своим взглядом, словно решая, откуда залезть.

Потом он достаёт телефон, чтобы позвонить, немного поворачивает голову налево.

Свет фонаря освещает его лицо.

Это он! Сазонов…

Выдохнув коротко, бросаюсь в его сторону. Расстояние кажется бесконечным. Ноги в тонких ботинках щедро зачерпывает свежевыпавший, рыхлый снег.

Словно почувствовав опасность, Сазонов поворачивается в мою сторону. Резко вздрагивает и роняет телефон. Правая рука ныряет в карман пальто. Он успевает достать пистолет и выстрелить, но промахивается.

Я налетаю на него смерчем. Ударив по руке, выбиваю пистолет из пальцев, отвешиваю несколько мощных ударов кулаком. Он тоже не собирается сдаваться просто так.

Кожу на груди резко холодит ветром. Кажется, урод ещё и ножом вооружился для верности и порезал на мне рубашку под распахнутым пальто.

Уклонившись от очередного замаха ножом, я вкладываю в финальный удар всю злость и ярость, которых накопилось немало. От мощнейшего удара Сазонов отлетает на метра полтора и грузно падает на каменные ступени крыльца чёрного входа.

Тишина…

Ни одного звука и жеста с его стороны. Я отпинываю как можно дальше пистолет, чернеющий в снегу. Выстрела почти не было слышно, потому что к дулу был прикручен глушитель.

Подхожу в Сазонову и склоняюсь над ним. Под головой растекается бордовая лужа крови. Вадим не движется, только сиплое дыхание ещё слышно, но и оно обрывается через несколько секунд.

Опускаюсь в снег рядом с его телом, выжидаю для верности, проверяю пульс – мёртв.

Зачерпнув целую пригоршню снега, вытираю им лицо. Снег тает на горячей коже, становясь талой водой.

Бегу в дом. С парадного. Пальцы не с первого раза вставляют ключ в дверной замок.

Хрипло дыша, бегаю из комнаты в комнаты, не разуваясь.

Первый этаж пуст!

Проверяю детскую и выдыхаю весь воздух, что только был в моих переполненных лёгких.

Дети спят на одной кровати. Наверное, как обычно, делили, кому достанется плюшевый Халк, потому что любимая игрушка лежит ровно посередине кровати. Ближе к окну спит мой Ванька, а Лу спит ближе к двери.

Варя здесь же, в детской, только находится в кресле.

Спит сидя, моя золотая.

Запинаюсь туфлёй о ковёр, сбиваю какую-то башню из кубиков.

Шорох со стороны кровати.

Чёрт… Шумлю, как слон!

Слышится испуганный хнык Луизы.

– Тише! – прикладываю палец к губам, опустившись на корточки рядом с кроватью. – Это я. Хочу переложить маму на кровать. Ей здесь, в кресле, спать неудобно. Разрешишь забрать маму?

– Папа? – пищит Лу едва слышно.

Кажется, впервые она меня «папой» зовёт. Может быть, правы те, кто говорят, что родители – это те, кто нас воспитывают… В этот миг я реально ощущаю себя отцом, перепугавшимся до смерти за свою семью: за всех них, за каждого! Не только за Варю и Ванечку, но и за эту солнечную малышку…

– Да-да, это я. Спи, солнышко!

Целую девочку в лоб и помогаю лечь, укрываю одеялком.

Варя настолько вымоталась за эти два дня, что не просыпается, когда я поднимаю её на руки. Лишь когда опускаю на кровать в спальне, жена открывает глаза и сонно обхватывает меня за шею.

– Ринат? Ты вернулся? Рано… Я думала, ты под утро… приползёшь, чтобы поспать на коврике, – бормочет сонно.

Сладкая моя, нежная…

Я прижимаюсь к её щекам, целую шею, срываю с губ поцелуй.

– Почему на коврике?! В кровать не пустишь, что ли?

– Пущу. Только не в пальто. Разденешься?

– Чуть позже приду, – обещаю ей. – Я к вам всего на минутку заглянул. Мне нужно ещё приятеля до дома довезти.

– Тяпу? Он уже выпил свою норму?

– Да, Тяпу. Он передавал тебе привет. Спи, Варь… Я скоро вернусь!

Не хочу говорить ей ничего сейчас.

Позднее, конечно, расскажу всё, что случилось этой ночью, пока мои любимые и родные спали…

Выхожу на свежий воздух, теперь вдыхая его полной, свободной грудью. Возле трупа Сазонова на корточках присел Тяпа и курит.

– Этот, что ли, тебя прессовал раньше? – качает головой. – Смотрю, ты конкретно с ним разобрался.

– Да, этот. А ты как? Не ранен?

– Нормально всё. Отвлёк водителя пьяной болтовнёй, оглушил… Удар у меня ещё есть! Жену и детей проверил?

– Они в порядке. Спали, даже не проснулись.

– Так и надо, – улыбается Тяпа. – Мой приятель будет на месте через минут пять. Обещал сделать всё тихо и прикрыть.

– Буду должен, Тяпа.

– Ерунда. Для чего ещё нужны друзья. К тому же мы неплохо так тряхнули стариной! – смеётся. – Рано нас со счетов скидывать.

* * *

– Мне сегодня ночью снова мама приснилась, – сообщает утром Варя, с лёгкой улыбкой.

– Говорила тебе что-то?