Я тебя не отпускаю

– Не помню. Но по ощущениям, как будто лето, и мы просто сидели рядом, вдвоём, во дворе нашего старого дома. Хороший сон, светлый… Не такой тревожный, как был до этого. Такое ощущение чистоты и счастья на душе. Я рада, что побывала у мамы на могилке, видимо, мне нужно было это сделать.

После слов Вари у меня теплеет на сердце. Пока дети спят, ещё есть время пошалить и заняться сексом. Я подсаживаю Варю на столешницу, она пихает меня игриво в грудь кулачком.

– Ринат, у меня живот уже огромный. Что ты придумал?

– Сядь на самый край стола, раздвинь ножки и узнаешь, что я придумал.

Сначала она смущается, словно я её между ног никогда не пробовал и впервые предлагаю такую ласку. Но всего несколько горячих поцелуев убеждают жену в обратном. Она сдаётся на волю моих губ и языка, быстро порхающего по влажным, нежным лепесткам, обрамляющим вход в лоно. Я ласкаю Варю жадно и напористо, подхватываю языком влагу, скользящую на язык шелковистым потоком.

Усиливаю напор с каждой секундой, бью по самому краешку клитора и мгновенно спускаюсь ниже, чтобы вонзить язык так глубоко, как только возможно, чтобы вытрахать из любимой как можно больше страстных стонов.

Варя постанывает, но вполголоса, чтобы не разбудить детей криками. После очередного круга и нажима языком, она сладко и долго кончает, а я возбуждён настолько, что хватает лишь на несколько элементарных действий – сдёрнуть вниз трусы, вставить в горячее, влажное, сокращающееся лоно изнывающий член до самого упора, двинуться лишь раз и кончить, содрогаясь всем телом.

– Ты из меня всю душу вытрясла… Позднее ещё хочу. Позволишь?

– Жадный… – Варя целует меня в губы. – Налетел, как ураган, я даже опомниться не успела.

– Всегда жадный и влюблённый в тебя.

Мы целуемся глубоко и чувственно, держа друг друга в объятиях. Потом приходится спешно привести себя в порядок, потому что в отдалении слышен топот ног Вани.

Едва успеваю снять Варю со стола и поправить на ней платье с трусиками, как в кухню влетает мой сын.

– Вы это видели?! Видели?!

Сын запрыгивает на низкий, широкий подоконник и бьёт ладошкой по стеклу.

– Там… Та-а-а-акое!

Окна кухни выходят как раз на задний двор. На краткий миг мне кажется, будто там до сих пор виднеется кровь Сазонова.

– Огромный сугроб снега! – возбуждённо тараторит Ваня. – Такого сугроба вчера ещё не было! Такой чистый и белый, как мороженое…

Выдыхаю облегчённо, целую сына в макушку.

– Да, вчера такого гигантского сугроба не было.

– Слепим снеговика?! – азартно предлагает Ваня.

– Да, но не заднем дворе, а спереди дома, чтобы когда мы уехали, его видели все, кто проезжает, да?

– Согласен, – важно кивает Ваня.

На душе становится легко и светло. Топот ещё одной пары маленьких ножек говорит, что и Лу к нам присоединилась.

– Ох, – выдыхает Варя.

Смотрю на жену, её глаза округлились.

– Что случилось?

В ответ жена улыбается, положив ладонь на живот.

– Наша малышка только что очень сильно толкнулась!

Опускаю свою руку туда же, где только что была Варина рука, и через секунду чувствую ощутимый толчок крошечной пяточки, который отзывается у меня в глубине души, затопляя её ощущением счастья.

Теперь точно вся семья в сборе…

Эпилог

Позднее я рассказал Варе о том, что произошло: о побеге Вадима из лечебницы, о его желании поквитаться с нами окончательно, о том, что пришлось решить проблему кардинальными методами.

– Иного выбора не было, Варя.

– Верю, что так всё и было. Жаль, что этот человек сам выбрал такую судьбу. Ему давали шанс всё исправить…

Отчим, Вадим Сазонов, окончательно стал для Вари лишь тенью.

Теперь для Вари и нашей семьи всё точно осталось в прошлом. Я рад, что моя Феечка свободна, абсолютно свободна и счастлива. Она даже сделала Лу браслетик на ручку, с шармами, почти такой же, как тот, что до сих пор всегда находится при мне, у самого сердца. На браслете Лу так же болтается фигурка феечки, с расправленными крылышками…

Мы выцарапали у судьбы свой шанс на счастье и не упустили его.

Варя родила девочку, и после долгих раздумий мы решили назвать её Камиллой. Теперь в нашей семье трое детей: Ваня, Луиза и Камилла. Мне так и не удалось уломать приятеля Бекетова стать крёстным отцом нашей с Варей дочурки. Отнекивался до последнего, упрямец, мол, семейная жизнь и привязанности не для него. Я знаю, что могу положиться на Бекетова в самый трудный момент, но когда наступает миг благодарности и просто тихого счастья, друг испаряется, словно его и не было. Твердит, что он ни черта не семейный и никогда таковым не станет, словно нарочно отталкивает малейшую возможность привязаться крепко. На мой вопрос, когда же он остепенится, друг отвечает лишь громким смехом. Думаю, ему ещё просто не повезло встретить Ту Самую, в которой он увязнет, как я в своей Феечке – однажды и навсегда.

Тимур уверенными темпами идёт на поправку, он уже встал с инвалидного кресла, передвигается при помощи одного лишь костыля. Это хороший знак, вскоре брату не нужны будут вспомогательные орудия. Он сможет ходить самостоятельно.