Я тебя не предам

- Красота против бессмертия? - оживился старик, - Приму! Только... уж не сердись, дорогой, к чему красота старику, не порадует она холодное сердце, не оживит кровь. Сделай доброе дело, Боги тебя не забудут - ставишь красоту, так поставь уж и молодость...

Эшери склонил голову на бок. Глаза потемнели, из изумрудных став почти антрацитовыми.

- Если я подниму ставку, поддержишь, агшер?

- Что ж не поддержать, - дед пожал худыми плечами, - чего сердце твое хочет?

- Еще один секрет. Как Соленую Дверь открыть, да не туда, куда она сейчас открыта, а куда мне надо.

- Этот секрет дорого стоит, - запел старик, прикрыв глаза сморщенными веками.

- Неужели дороже красоты и молодости? - подколол Эшери - на три броска?

- А давай, - азартно воскликнул дед, и его выцветшие глаза полыхнули так ярко, словно молодость он уже выиграл.

- Кидай.

Келли смотрела на эту фантасмагорию, не веря своим глазам. Это шутка? Но игроки, севшие за стол, кажется, были серьезны. Смертельно серьезны. Некоторое время на кухне не было слышно ничего, кроме тихого посапывания Обжоры, да постукивания костей о стенки стаканчика.

Дед крутанул его на три оборота, а на четвертом выкинул.

- Копья, - сказал Маркиз, - слабовато.

Эшери мягко перехватил стаканчик. Кот пижонить не стал, энергично встряхнул и перевернул над столом.

- Гусиная стая, - Маркиз улыбнулся, но как-то неуверенно. Комбинация была откровенно так себе, хоть и получше, чем у агшера.

- Давай.

На этот раз дед крутил стаканчик против солнца. Выпрыгнув из стакана кости весело запрыгали по столу, черная качнулась на ребре, мгновение колебалась, но все же легла "хорошей" гранью.

- Лунное поле! - Агшер повеселел.

Маркиз, наоборот, помрачнел. Перебить эту комбинацию было сложно. Сам не любил, когда выпадала.

На этот раз Кот подошел к делу серьезнее, и крутанул стаканчик чуть резче. Но, кажется, это было ошибкой.

- Снова стая, - он хмыкнул, - похоже, эти гуси решили здесь зимовать. Твой ход, агшер.

Старик азартно схватил стаканчик и с силой, несколько раз встряхнул, бормоча то ли заклинания, то ли ругательства. К слову, второе то же не поощрялась, ибо никто не знает, где, собственно, проходит тонкая грань между ругательством и заклинанием.

Бывает и так - выругался вроде просто так, без задней мысли, просто пар спустил. А вышло - что заклял или вообще проклял. Очень часто, между прочим, бывает.

"Луна-дубль" - выдохнул Маркиз.

...Это было плохо. Сильнейший вариант. Все, что мог Кот, это сравнять счет и добиться еще одного броска. Но для этого сами боги должны были встать за его спиной и направить руку.

Вряд ли он этого не понимал.

Келли встревоженно посмотрела на Эшери.

Поймав ее взгляд, Кот улыбнулся, самым уголком губ, подмигнул... Даже не подмигнул, а только чуть-чуть шевельнул длиннющими ресницами. Взял стаканчик и небрежно опрокинул над столом.

- Гусиная стая!!! - Маркиз со злостью впечатал кулак в стену, - Это колдовство!

- Всего лишь навык, мой дорогой, отточенный столетиями практики, - пропел агшер, - мой выигрыш, прекраснейший.

Эшери в знак согласия склонил голову и протянул старику левую руку, ладонью вверх. Тот коснулся, не пряча победной улыбки.

Девушка смотрела во все глаза, не веря. Не желая верить. Этого не могло быть! Но - было. Прямо на ее глазах сначала порозовела и разгладилась кожа агшера, потом выпрямилась спина, развернулись ссутуленные плечи. Налились силой руки.

И черты лица - мелкие, ломаные, невнятные, словно смазанные вдруг неуловимо изменились. Это было то же самое лицо, без сомнений. Но - другое. И - прекрасное лицо. Нежная, почти девичья кожа, тонкие, невероятно изящные черты. Огромные карие глаза с темным, загадочным блеском в глубине. Черные, как ночь, блестящие волосы волной легли на плечи.

Агшер был невероятно, немыслимо красив...

Келли зажмурилась. Она боялась посмотреть на Эшери, боялась увидеть старость и уродство там, где раньше видела лишь совершенство. Боялась... себя. Но пересилила страх и повернула голову. И облегченно выдохнула.

Кот остался Котом. Состарившимся в одночасье, слегка огрузневшим. Но не сутулым -внезапная старость ничего не смогла поделать с прямой, как меч осанкой маршала, в нем и сейчас можно было за милю признать военную косточку...

А лицо... Ну что, лицо. Ушла изысканная тонкость письма, которая прежде делала это лицо таким ошеломляющим, но и все. Ничего страшного не случилось. Ничего, что боялась Келли. Лицо огрубело, во всех направлениях его прорезали глубокие морщины. Но тот уникальный сплав воли и мягкости, который и делал Кота - Котом никуда не делся. Словно фразу перевели на другой язык - но смысл остался прежним.

Келли поняла, что смотрит, смотрит не отрываясь - и ей вовсе не хочется отвернуться, закрыть лицо руками и с криком и слезами бежать подальше от постаревшего маршала. Ей по прежнему хочется подойти ближе, положить руки на плечи... обрушившиеся внезапно годы словно сделали их еще мощнее. И, помоги ей Боги... еще желаннее.

Эшери поймал ее взгляд и, похоже, удивился.