Я тебя никому никогда не отдам

– Уже лучше, уже человек я. Говорил же фершалу, не надо никому звонить.

А дед-то ее помнит. Надо же. Но и она кое-что припоминает.

– Кажется, вы говорили, что у вас есть дочь?

– Есть, тут рядом живет, и внучка.

– Наверное, «скорая» перепутала.

– Ничего не перепутала. Просто ей не дозвонились, а тебе дозвонились. Нина-то на дежурстве, наверное…

– А-а, понятно, – Алла пожалела, что Отто Шмидт не успел полностью изложить свое предложение. – Уже четыре, ваша внучка, наверное, дома. А может, и дочь? Если это рядом, давайте попросим сейчас Ивана, он их привезет, а я пока побуду с вами.

– Да, рядом, в соседнем подъезде.

– Тогда я сама, пожалуй, схожу, – засомневалась в способностях Ивана излагать вообще, и тем более эту ситуацию, Алла. Как увидят в глазок такого верзилу, и дверь-то не откроют… – Какая квартира у них? Сто двадцать первая? Хорошо. Не скучайте тут. Иван, может, воды надо принести? Не стой, помоги чем-нибудь.

Соседний подъезд был с домофоном. Алла набрала цифру 121.

– Лена никуда не пойдет, – послышалось в динамике.

– Я не к Лене, я к вам, – тут Алла поняла, что забыла спросить имя дочери деда, имя которого она тоже благополучно забыла. – Я от вашего отца, откройте, пожалуйста, это очень важно.

– Входите, – услышала раздраженный голос.

Лифт грязный, стены расписаны маркерами.

«Я тебя никому никогда…» Что-то с презентацией не так? Нет, из офиса, секретарь.

– Алла Робертовна, тут вас срочно Вера Ивановна хочет слышать, требует немедленно сменить ей редактора.

– Хорошо, дай ей трубку. Вера Ивановна, добрый вечер. Вы чем-то недовольны?

– Я недовольна? Да я в бешенстве… Как эта пигалица Ершова смеет вычеркивать цитаты? «Поверить алгеброй гармонию…» – это же Пушкин!

– Вера Ивановна, сегодня меня уже не будет в офисе, давайте мы с вами завтра с утра все обговорим.

– Я всю ночь работаю. С утра мне не подняться.

Работает она… Графоманию свою тешит, не подняться ей с утра… Да как она вообще поднимает свою двухсоткилограммовую тушу! И голос писклявый, капризный, требовательный.

– Хорошо, Вера Ивановна, давайте после двух. Я поговорю с Натальей Владимировной.

– Да уж поговорите, а то я буду вынуждена обратиться в другое издательство! – с пафосом провещала «маленькая Вера». В коллективе ее невзлюбили за вздорный нрав и борзую плодовитость при редкой бесталанности, которые с лихвой оплачивал ее щедрый муж.

«Мы будем очень рады», – подумала Алла, но вслух произнесла:

– До завтра, Вера Ивановна.

Где же здесь сто двадцать первая квартира? Ага, вот она. Дверь приоткрылась, в щели показалось вполне приятное лицо, а потом закрылась. Это еще что за новости? Точно, цепочка.

Алла ступила в маленькую прихожую. В квартире пахло чем-то кислым, похоже, кого-то здесь тошнило …

– Извините, у меня дочка болеет. – Смутилась приятного вида моложавая, но совсем седая женщина.

– Надо же, и отец ваш тоже. Совсем плохо ему, «скорая» приезжала, его одного оставлять нельзя. Надо с ним побыть кому-то.

– Ма-ам, кого там еще принесло? Это не Лялька за мной пришла? – в дверях показалась пьянущая девчонка в перепачканной майке и трусах.

Женщина смутилась.

– Лена… Встала? Иди в ванну, пожалуйста!

– Пожалуйста, – передразнила мать Лена. – Как ты меня достала!

– Бессовестная! Я всю жизнь для тебя старалась, а ты!

– Тебя никто не просил! Мне это на фиг не надо! Поняла?

Алла просто опешила от сцены и испуганно моргнула, когда громко хлопнула дверь.

– Простите, пожалуйста, – заплакала женщина, – не знаю, что с ней и делать, совсем от рук отбилась. Без отца ее ращу, все время на работе. Сейчас вот с компанией плохой связалась. Пьют коктейли с таблетками. Вон, плохо ей, отравилась, а опять убежать норовит. Лялька, соседка, все ноги спутала. Сегодня только узнала, что в школу уже месяц не ходит.

– Знаете, я тут, собственно, не из школы, и не из милиции. Я из соседнего подъезда. Вашему отцу плохо. Вы, может, к нему переберетесь? За ним присмотреть надо.

От спертого воздуха у Аллы закружилась голова.

– Как я уйду? Я только за дверь, Лялька эта тут как тут будет. А мне завтра с Леной в школу надо с утра, директора уговаривать, чтоб из списков не исключали и к экзаменам допустили.

– Женщина!

– Меня Ниной зовут.

– Нина, послушайте, вашему отцу плохо очень! Берите в охапку свою дочь и идите к нему! Будете смотреть за ними обоими. Хотя дочь вы уже, по-моему, проглядели, – начала повышать голос Алла.

– Нельзя ее к деду. Он думает, что она все еще отличница. Его просто убьет то, что он увидит, – снова начала всхлипывать Нина.

– Конечно, пусть он лучше сам умрет от беспомощности, просто за таблетками не дотянется. Так, по-вашему? Ладно, как знаете. Кто еще может с ним побыть? У вас еще родственники есть?

Есть, – засуетилась Нина. –У отца здесь жил брат Андрей Николаевич, у его сына две дочки, одна-то в Австрию замуж вышла, а Наташа здесь… Но она вряд ли…

– Понятно.