Я тебя отвоюю

Он позвонил, Даша сорвалась в коридор, сначала открыла дверь в подъезд через домофон, потом с замиранием сердца ждала, когда в дверь позвонит. Ждала, но все равно вздрогнула, отщелкнула все замки, пожалуй, резковато за ручку на себя дернула, увидела его… Вдохнула… Выждала ровно секунду, а потом не справилась – уткнулась лбом в грудь, пальцами смяла футболку, разрыдалась.

– Тише… Ты чего, Даш? Тише… Что случилось? Тебя обидел кто-то? Тебе больно сделали? Тише, Носик…

Даша рыдала, с каждой секундой все плотнее вжимаясь с ту самую грудь, из-за которой у нее сейчас так много проблем, так тяжко на душе, так яростно свою разрывает. Стас же умудрился в квартиру зайти вместе с ней (как оказалось – босой ступившей на лестничную клетку), дверь за собой закрыть, застыть посреди коридора, задавая вопросы тихим голосом, по голове гладить, вряд ли ожидая ответов, пока не успокоится.

– Ну чего ты? Носик… Совсем расклеилась…

И пусть Стас говорил почти теми же словами, что Богдан в машине, но те злили, а эти будто все новые и новые слезоточивые каналы отвинчивали.

* * *

– Миша растрепал Артёму, что мы летали, – первое, что Даша выдала хриплым из-за рыданий голосом, когда слезы немного высохли. Чем, кажется, очень удивила Стаса.

Он долго просто ждал, пока выплачет неведомое ему горе. Она же пользовалась терпением, как могла. Рыдала и рыдала. Чуть успокаивалась… А потом опять накрывало – еще горше. Теперь же… Было легче. И стыдно. Очень.

Даша сидела за все тем же обеденным столом, по центру которого лежало кольцо. Стас стоял к ней спиной, заливал в чашки чай.

Видеть его на своей кухне, спрашивающим – где пакетики и какой она будет, было более чем странно. Еще и ночью. Еще и такого спокойного, когда у самой глаза опухли, руки холодные, на душе пусто…

– Я знаю. Артём звонил… Позавчера уже, – Стас глянул на часы. Самая короткая из стрелок стремилась к часу ночи. – Ты из-за этого расстроилась? Из-за Артёма? – оглянулся. Смотрел внимательно, но будто осторожно. Даша же только головой мотнула.

– Нет. Из-за этого тоже, но это не главное. Прости меня, Стас.

– За что? – Волошин подошел к столу, поставил чашки, пододвинул к поникшей Даше сахарницу.

– Что выдернула тебя посреди ночи. И я даже не знаю, как Дине объяснить, чтобы у тебя проблем не возникло.

– Не волнуйся. Не возникнет, – Стас не то, чтобы отмахнулся, просто сказал так уверено и спокойно, что Даша сразу поверила.

– Вы помирились? – этим вечером вопросы срывались с Дашиных губ раньше, чем она успевала включить режим самосохранения. Хотя сейчас… Почему-то казалось, что слезы уже выплаканы. Скажи он «да» – хуже не станет. Она кивнет просто, принимая, как данность.

– Нет. Это неважно, Даш. Что случилось? Ты расскажешь?

Может, стоило бы придумать что-то… Глупое и нескладное. Просто, чтобы Стас мог сделать вид, что поверил. Но Даша не смогла. И сходу все объяснить тоже не смогла. Продолжала сидеть, смотреть на чашку, думать…

– Ты прав был, Стас… – додумалась до того, что по щеке снова слеза покатилась – хлюпнулась на белый стол рядом с чашкой.

– В чем прав, Носик?

– Мне не надо замуж выходить. Это не любовь.

Это вряд ли был ответ из перечня, который Стас мог худо-бедно ожидать. Поэтому опешил… Явно. Сильно.

– Даш… – окликнул. Ждал ли, что она взгляд поднимет? Наверное. Но быстро понял, что нет. Пришлось говорить вот так – обращаясь к скуле. – Нашла, кого слушать… Пьяного идиота, который со своей семьей разобраться не смог, а тебя учить решил.

– Ты не идиот, Стас. Ты… Ты даже не представляешь, как точно попал тогда.

– Вы с Богданом поссорились? Это случается, Даш. Все ссорятся. Помиритесь.

– Мы не ссорились. Я просто… Вдруг поняла… Что… Обманывала саму себя. И всех вокруг тоже обманывала. Придумала, что меня устроит, если будет просто хорошо. Убедила себя в этом. А потом… – почти произнесла «увидела тебя и все по новой», но удержалась все же.

– А потом…

– Поняла, что нет, – Даша двинула от себя чашку, задела ею кольцо, которое, кажется, Стас раньше не видел даже. Взглядом на ее руку скользнул, понял, что безымянный палец свободен, как ветер…

– Ты сказала Богдану уже?

– Нет. Он не понял, что у нас проблемы, кажется. Просто… Из машины вышла, попросила пару дней на подумать. Оказалось, пара дней мне не нужна.

– Не руби сплеча, Даш…

От любви всей твоей жизни, даже если эта самая любовь понятия не имеет о своем статусе, обычно боишься получить именно такой совет, если речь идет о другом мужчине. Равнодушный к тебе, как к женщине. Заботящийся о тебе, как о вроде бы друге.

– Думаешь, завтра что-то изменится? – но Даша привыкла. Это ужасно, но уже привыкла. Поэтому хмыкнула только. Поддела указательным пальцем кольцо, крутить стала бездумно.

– Говорят, утро вечера мудренее…

– Да? А жена твоя вечером аборт ходила делать? В этом беда?