Читаем Я тебя отвоюю у всех полностью

Это был чудесный, тёплый и уютный вечер. Её первый вечер в столице… Биг тейсти казался Леке самым вкусным из всех, когда-либо съеденных ею, а Костя – самым лучшим и красивым парнем из тех, что она знала.

– Не пролечу, – он уверенно мотнул головой. – Во всяком случае, сделаю всё, чтобы влюбить их в себя и убедить в том, что без меня мюзикл невозможен.

Самоуверенности ему было не занимать. Но справедливости ради, такие парни, как Костя, были буквально созданы для того, чтобы влюблять! Вон Лека уже втюрилась – по самые помидоры…

– Когда ты так смотришь, у меня кусок застревает в горле, – спокойно заметил он, снова принимаясь за еду. – А ещё у тебя соус на носу.

Вспыхнув, Лека тут же отвела взгляд, торопливо промокнула нос салфеткой и снова впилась зубами в булочку с говяжьей котлетой.

– Так где ты остановилась в Москве? – полюбопытствовал Костя, словно продолжая начатый разговор, хотя вообще-то интересовался этим впервые.

– Пока нигде, – Лека пожала плечами, – но планирую поселиться в каком-нибудь хостеле. Их тут навалом!

– Хостелы – отстой, – он равнодушно закинул в рот брусочек картофеля фри. – Впрочем, если ты любительница общажной романтики…

– Почему это – общажной? – Лека даже слегка обиделась.

– А чем не общага? Всё вокруг колхозное, всё вокруг моё. Никакого личного пространства. Шумно, ни фига не высыпаешься. К тебе могут подселить кого угодно, иной раз по десять – пятнадцать человек в одну комнату набивается! Хорошо, если это твоя компания, твои друзья, а если тупо незнакомцы?

Лека заметно приуныла. На фото в интернете комнаты в хостелах выглядели весьма привлекательно – чистые, светлые, с обоями весёленьких расцветок и симпатичной мебелью.

– Если хочешь, живи пока у меня, – невозмутимо предложил тем временем Костя.

Она подняла голову, пытаясь разглядеть в мягком свете фонарей его глаза.

– Где это – у тебя? Во Владивостоке, что ли?

Он рассмеялся.

– Я однушку снимаю тут недалеко. Убитая, конечно, в хлам, но зато там я сам себе хозяин! От телецентра десять минут пешком. Завтра можем вместе на кастинг пойти.

– Да как-то неудобно… – замялась Лека.

На самом деле она готова была завизжать от восторга, закружиться, запрыгать и немедленно ответить согласием. Шутка ли – самый прекрасный в мире парень предложил ей жить с ним в одной квартире! Но, наверное, нужно было хотя бы для вида немного поломаться – разве хорошие и приличные девочки соглашаются вот так, с ходу, вселяться к первому встречному? Родители пришли бы в ужас, узнав об этом. Да что там родители, даже Наташка, скорее всего, покрутила бы пальцем у виска и заявила, что Костя вполне может оказаться каким-нибудь извращенцем или даже маньяком – ведь бывают же, наверное, молодые и красивые как боги маньяки?

Костя по-своему истолковал её заминку.

– Да не бойся ты! Приставать не буду. Просто искренне и бескорыстно хочу помочь. Без подвоха.

И лукаво подмигнул – так, что Лекино сердце немедленно превратилось в кусок сливочного масла, тающий в горячей каше:

– Мы же друзья?..

Когда Костя, уверенно закинувший её сумку себе на плечо и небрежным кивком пригласивший девчонку следовать за ним, свернул в плохо освещённый двор и направился к узкой тропинке между гаражами, сердечко у неё всё-таки ёкнуло.

Дремавший внутри страх вдруг проснулся и встревоженно приподнял голову. Лека замедлила шаг, словно раздумывая, стоит ли кидаться в этот омут, и впервые ужаснулась тому, что творит. Ведь, положа руку на сердце, что она по-настоящему знала о Косте? Даже тот якобы факт, что он приехал из Владивостока, мог быть им выдуман… как, собственно, и само имя “Костя”. Единственное, в чём она была абсолютно уверена – так это в том, что парень охрененно красив, а ещё потрясающе поёт и играет на гитаре.

– Ку-ку, ты где там застряла? – обернувшись, окликнул её Костя.

Лека заколебалась. Пожалуй, самым правильным решением было бы отказаться от его милого приглашения и дать дёру… Да только её сумка – у него в руках. Вот же дура, надо было так глупо подставиться!

Не дождавшись ответа, Костя с досадой вздохнул и подошёл к ней.

– И что у нас стряслось? – полюбопытствовал он. – Язык проглотила?

– Я… – невольно отступая на пару шагов, проблеяла Лека. – Мне… наверное, лучше всё-таки в хостел…

– Эй, ну чего ты? – вроде бы искренне удивился он и улыбнулся перепуганной девчонке так тепло и добродушно, что она снова почувствовала, как теряет волю. – Боишься меня, что ли?

Она пожала плечами, отчаянно пытаясь найти подходящие слова для объяснений.

– Не то чтобы боюсь, но… Когда парень с девушкой живут в одной квартире – это…

– Боже мой, – застонал Костя, – верно говорят, что русский человек задним умом крепок. Я же не замуж тебя зову, а всего лишь перекантоваться у меня пару дней, пока решается вопрос с мюзиклом! Так что не дрейфь, я не ем маленьких девчонок.

– Просто… всё как-то очень быстро получилось, – пробормотала она, готовая провалиться сквозь землю от смущения.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза