Я тебя покупаю

Я взяла плотную бумагу, показавшуюся мне сейчас тяжелее свинца. Села обратно на своё место, и когда Оля сжала мою ладонь ледяными пальцами, – вздрогнула. Наверное, и впрямь именно подруга сейчас была тем самым единственным якорем, за который я могла ухватиться и остаться наплаву.

Разорвав конверт, я вытряхнула из него содержимое на стол. Здесь были несколько листов, сложенных вдвое, банковская карточка и какое-то послание, написанное на половинке бумаги.

«Лин… только не падай в обморок», – прочла я строки, и мне стало нехорошо.

Именно в этот момент в сознание ворвалось одно-единственное верное понимание, теперь уже точное, подкреплённое доказательством, что я держала в руках. Сева жив. Он сидит напротив, смотрит на меня и ждёт, как я отреагирую на его же письмо, отправленное мне несколько лет назад.

Отправленное в тот момент, когда я считала, что он мёртв. Когда я уже его похоронила.

«Я знаю, что ты хочешь другой жизни. Я и сам устал жить в том дерьме, в котором мы с тобой существуем. Именно поэтому пошёл на то, на что пошёл. Я жив, Лин… Но пока это должно оставаться секретом».

– А-а-а-ааа…

Я не сразу поняла, что автором этого звука, вырвавшегося из самого нутра, являюсь я сама. Он был похож на стон раненого животного, которого почти добили, и оно, понимая, что смерть близко, ревёт… но так жалобно, тихо, едва слышно.

Предсмертно.

– Лина… Лин, тчш! – шепнула Ольга, но её остановил Кирилл.

– Хватит! Хватит уже. Перестаньте разыгрывать этот спектакль.

Он так и сказал – спектакль. И я вскинула на Кира глаза.

– Ты ведь знал? Знал об этом?

Он опустил глаза, но тут же поднял на меня взгляд. Хмыкнул, как будто в этом всём было что-то смешное.

– Знал, да.

– С самого начала?

– Да.

– Тогда ты козёл, Кир.

Это уже слова Ольги, хотя, мне было плевать, кто их произнёс.

– Почему ты сказал, что это спектакль?

Мой вопрос тоже выходит жалобным и приглушённым, но мне всё равно.

– Потому что ты ведь явно знала обо всём, Лина.

Кир подаётся ко мне, а я отшатываюсь от него. Делаю шаг назад, как будто он ударить меня хочет.

– Знала о чём? О том, что Сева жив?

От этого всхлипа кружится голова. И не только от него. Чудовищное осознание, что они оба уверены в том, что я водила их за нос, убивает.

– Что за другая жизнь, Сева? Что ты сотворил? Что ты сотвори-и-и-ил?

Сначала Кравцов – я ведь теперь имею право называть его именно так! – делает какое-то неуловимое движение в мою сторону. Мне даже кажется, что он сейчас схватит меня, прижмёт к себе, станет просить прощения, умолять забыть о том времени, что я была без него… Но он лишь закладывает руки в карманы брюк и произносит равнодушно:

– Я сотворил то, что сделало меня тем человеком, который сейчас стоит перед тобой. И я предлагал тебе эту самую жизнь. – Он кивает на лист с запиской, которую я так и не дочитала. – Ты же выбрала иной путь. И даже если на той банковской карте, которую я тебе оставил, вся сумма осталась в сохранности, – фотографий, где ты извиваешься на коленях чужого мужика, пока твой муж аж целых пять дней лежит в могиле, это не отменяет.

Меня замутило. Знаете это чувство, когда находишься где-то вне окружающего мира, но ещё не потерял сознание? Внутри – страх. Страх расстаться с реальностью, но в то же время – ещё и страх остаться в ней, потому что она смертельно опасна.

– Я… не хочу здесь больше оставаться, – шепнула в никуда, не представляя, была ли услышана. – Не хочу…

– Лина…

Рядом со мной оказалась Ольга. Встала так, чтобы быть передо мной, словно закрыть собой хотела.

– Я ведь уже могу уехать? – спросила то, что мне самой казалось очевидным.

Ведь всё закончено. То, ради чего меня сюда привёз Титов, состоялось. Месть. Он хотел видеть меня раздавленной? Сейчас у Влада было всё, чтобы он чувствовал себя удовлетворённым.

– Нет! – прогремел его голос, и я посмотрела на «мужа».

– Я просто хочу уехать! Ты ведь получил, что хотел?

Он всматривался в мои глаза, после чего невесело усмехнулся.

– Тебя даже не волнует вопрос – о каких фотографиях я говорил?

– Сева, побойся бога! Ты же видишь, что с ней творишь! Перестань её добивать! – вмешалась Ольга.

– Я разговариваю не с тобой, – мотнул он головой.

– А я – с тобой! – выкрикнула Оля. – Что ты творишь, Кравцов? Какого хрена всё это затеял?

– Я же сказал… я разговариваю не с тобой.

Подруга стояла, прикрывая собой, как будто была уверена, что вот-вот Титов, Кравцов – или кто там был под этой маской? – нападёт и уничтожит меня. И собиралась меня защищать.

– А я повторю то, что уже сказала… Хватит, Сева! Хватит этого дерьма. Ты один раз её уже убил, сейчас хочешь снова?

– Не надо пафоса, Оль. Ты думаешь, мне сладко всё это время было? Да у меня до сих пор перед глазами, как она сидит на мужике каком-то, пока я ждал её… ждал там, где мы могли забыть вдвоём обо всём. О нищете, о том, что на всякую ху*ню обычную копить надо… Обо всём!

– Что это были за фотографии?

Я только теперь поняла, насколько тихо, жалобно и жалко звучит мой голос. Но спросить о тех злосчастных снимках и получить ответ на свой вопрос – было единственным шансом как можно скорее избавиться от этого ужаса.