Я тебя помню

Но под штанами внезапно обнаруживаются узенькие черные трусики, без изысков, но как заводят! Контраст черного с белой кожей слепит и вводит в состояние невозможного, жадного безумия.

Понимаю, что сам весь дрожу, перехватываю ее пальчики, скользнувшие вниз в нелепой попытке прикрыться, и кладу туда, где им самое место: к себе на спортивки, прямо к паху прислоняю и даже толкаюсь чуть-чуть вперед, чтоб сразу понятно было, что и как трогать. Одновременно придерживаю ее сзади на шею, прижимаюсь лбом к ее, шепчу в губы:

— Погладь…

И она, завороженно глядя мне в глаза, гладит… А затем и сжимает, прямо через ткань, и я едва не кончаю от остроты ощущений. Прикрываю глаза, еще больше подаваясь вперед, дышу ее кожей, упиваясь чистым, нежным ароматом, еще больше кружащим голову.

— Не могу, не могу больше… — шепчу ей, рывком придвигаю ближе к краю стола, и, под тихий вскрик, сдергиваю черные трусики, одновременно стягивая вниз резинку спортивок.

Если она и планировала тормознуть, то уже не сможет.

И я не смогу.

Ловлю ее губы, делясь своим сбитым, жадным дыханием, и делаю рывок. Вперед. В нее.

Ощущения оглушают настолько, что на мгновение замираю, пытаясь привыкнуть и дать ей тоже эту возможность.

Лаборанточка узкая и тесная, но не девственница, судорожно сжимается на мне, стонет в губы, потерянно и жалко…

А затем чуть двигает бедрами. Первая. Словно ей тоже невтерпеж. Словно она не меньше меня хочет этого. Ее отклик радует до темноты в глазах, не один я тут с ума схожу! Не один!

Не перестаю целовать, прижимаюсь теснее, становясь удобней, выхожу и тут же загоняю себя обратно. Под тихий, такой заводящий вскрик.

И еще раз. И еще.

Все дрожит внутри, трясется, голова летит, безумная и легкая, а лаборантка бьется в одном ритме со мной, поддерживая и ускоряя наш и без того безумный танец.

Это такое охренительное ощущение, когда девчонка вот так принимает, полностью, не телом даже, всей собой, что я не могу даже чуть-чуть себя контролировать.

Обычно же все равно во время секса о чем-то думаешь, в голове проскальзывают образы, мысли…

Один раз у меня только было, что вообще нихрена не соображал.

Хотя, нет.

Теперь два раза. Два.

Глава 21

Глава 21

— Боже… — лаборанточку все еще трясет от пережитого, зрачки все еще дико расширены из-за прихода, но , видно, голова включается, потому что она пытается меня оттолкнуть и начать страдать.

Но я, не тороплюсь выходить, хочется еще немного погреться в этом сладком ощущении, когда настолько все кайфово, что нет никаких сил заканчивать. А лучше, так вообще не прекращать…

Надо ее как-то успокоить, настроить на нужный лад… И утащить куда-нибудь, где можно будет трахаться без ограничений.

Соображать очень сложно, учитывая мои размякшие после сокрушительного оргазма мозги, но ради будущего многократно увеличенного кайфа, я соберусь.

Придерживаю ее, поглаживаю так нежно, как только умею, успокаиваю, а, когда это не удается, потому что ее переклинивает на “боже-боже-боже”, просто опять целую.

И Катя, а это Катя, точно, не Инесса, все же, разные ощущения, не могу сказать, в чем именно, но разные, удался эксперимент… Катя тут же замирает, неосознанно опять сжимая меня собой.

Чувствую, как внизу все тяжелеет, машинально двигаюсь вперед…

Стол Бехтеревой громко скрипит, предупреждая, что он уже старичок и продолжения разврата может и не пережить, и Катя приходит в себя.

Вскрикнув, пытается оттолкнуть, я не сопротивляюсь больше, отхожу, приводя себя в порядок и только теперь соображая, что трахался без презерватива… В первый раз в жизни. Офигеть, башню снесло.

Интересно, Катя-то осознала это? Поняла? Сейчас в любом случае поймет…

А когда поймёт, будет….

Что будет?

— У вас занятия, — прерывисто говорит Катя, нашаривая по столу свои очки. — У вас занятия…

Похоже, она совсем в шоке, руки в постоянном движении, суетливом и отвлекающем.

Вот она поправляет волосы, находит очки, водружает на нос, проверяет сохранность пуговиц на жакете, поправляет трусики, неловко пытается спуститься со стола Бехтеревой…

Помогаю, ссаживаю со столешницы, подаю брюки, а сам все трогаю, глажу, кайфуя от тактильности.

Не ошибся я, она охрененная под этой дерьмовой одеждой.

Катя пугливо вздрагивает от моих ласк, и эта реакция сейчас совершенно не устраивает.

Похоже, она пытается закрыться, сделать вид, будто ничего не было.

Но это вряд ли.

— Да, я сейчас пойду, — говорю ей негромко, ловлю за подбородок, заглядываю в смятенные глаза и заявляю четко, с расстановкой. — Мы, в общем, встречаемся теперь.

— Нет, это невозможно, невозможно, — расширяет она глаза в шоке, — меня уволят, понимаете? Я не могу остаться без работы… — понижая голос зачем-то, продолжает испуганно шептать, затем сдавливает тонкими пальцами виски, трагически вопрошая саму себя, — как же так? Как это произошло?

— Прекрати паниковать, — рявкаю я и беру ее лицо в ладони.

Опять напялила свои окуляры. И вообще невозможно теперь на неё смотреть.

— Всё в порядке, никто не узнает, если не хочешь… Никому не скажу. Но только никаких Кошелевых чтоб не было рядом. Поняла?

Она только кивает, выдыхая взволнованно.