Я тебя придумала (СИ)

— Кстати… если бы у нас с Эллейн действительно была дочь, возможно, она была бы похожа на Ленни.

Когда император скрылся за дверью, Аравейн усмехнулся, а висевшее на стене зеркало, где тут же заклубилась тьма, буркнуло:

— Я так и знала, что он догадается.

— Мой мальчик, — засмеялся наставник императора. Зеркало укоризненно вздохнуло.

— Какой же ты с некоторых пор стал сентиментальный, Вейн…

Но маг только отмахнулся.

.

Люку пришлась по вкусу замена Эллейн. Правда, в отличие от своей наставницы, Ленни никогда не рассказывала, как именно она добывала те или иные сведения, но это и не требовалось — она не подводила императора ни разу, как и обещал Аравейн. С помощью этой девочки Эдигор сумел обезвредить два тайных мирнарийских общества, находящихся на территории Эрамира, а император Басад — целых пять.

Никому, кроме Аравейна, Эдигора и Люка Ленни не показывалась. Даже являться перед светлые очи Луламэй девочка отказалась наотрез.

— Если информация обо мне попадёт не в те руки, Эллейн сделает из меня котлету, — пояснила Ленни.

— Но Лу…

— Я же сказала — нет.

С момента последнего покушения на императора прошло ровно два года, когда Дориана сообщила мужу, что ждёт ребёнка. И почти сразу Аравейн смог определить, что родится мальчик. Радости императорской четы не было предела — они ждали этого дня с того самого момента, как год назад принцесса Луламэй родила дочь.

Первые месяцы беременности Дорианы проходили очень тяжело, Аравейн практически не отходил от императрицы, пичкая её разнообразными травяными настоями. Опасность потерять наследника престола миновала только на пятом месяце. Тогда же Эдигор и Ана решили назвать ребёнка Интамаром в честь великого императора.

Дориана была на восьмом месяце, когда Эдигора начали мучить странные сны. Просыпаясь утром, он не мог вспомнить ничего, кроме нежно-серых, будто бархатных, глаз, которые почему-то очень волновали его, заставляли тревожно сжиматься сердце. Император пытался понять, кому принадлежат эти глаза — но ничего, в памяти было пусто. Эдигор никому не рассказывал об этих снах, даже Аравейну — очень боялся, что наставник что-нибудь сделает, и ему перестанут видеться каждую ночь глаза неизвестной девушки. А в том, что они принадлежат девушке, император не сомневался.

И однажды Эдигор не выдержал. Проснувшись утром с беспокойно колотящимся сердцем, он тихо встал с постели, стараясь не разбудить Ану, вышел в соседнюю комнату и, закрыв дверь, метнулся к столу.

Бумага, карандаш… Всего несколькими взмахами император сделал то, что давным-давно просил его не делать наставник — нарисовал глаза неизвестной девушки. Бархатно-серые, они напоминали ему пепел от сгоревшего костра.

Время будто замерло, когда император закончил свой рисунок. А потом вновь пошло, забилось вместе с его сердцем.

«Что же я наделал?..» — вдруг сообразил Эдигор и, схватив набросок, со всех ног помчался к Аравейну, напоминая самому себе нашкодившего ученика.

Маг уже не спал. Он стоял у окна, наблюдая за занимающимся рассветом, и обернулся, как только император влетел в комнату.

— Аравейн, — сказал Эдигор, пытаясь выровнять дыхание после молниеносного бега, — кажется, я сделал глупость.

Выслушав воспитанника, маг забрал у него рисунок и, вглядевшись в глаза неизвестной девушки, вдруг улыбнулся.

— Аравейн? — император изумлённо поднял брови, увидев счастливую улыбку мага.

— Ничего страшного, ваше величество. — Аравейн поднял голову, продолжая улыбаться. — Это всего лишь глаза. Ничего больше. Они не сойдут с листка бумаги.

Эдигор вздохнул.

— Надеюсь. Это было бы… весьма некстати.

Спустя полминуты император вышел из комнаты, и Аравейн, повернувшись к своему зеркалу, произнёс:

— Ну вот, Ари. У меня получилось.

В глубине непроницаемо-чёрной поверхности зеркала сверкнули два голубых глаза.

— Ты уверен, что это сработает?

Маг рассмеялся.

— Абсолютно, Ари.

И как только он это сказал…

Мир вздрогнул, затрясся, загудел. Сильная какофония ударила по ушам, заставив Аравейна поморщиться от напряжения.

А потом что-то вспыхнуло неподалёку, в районе Тихого леса. Раздался тихий перезвон, словно разом зазвенели сотни колокольчиков, и миллионы мурашек пробежались по телу мага.

Но через несколько секунд пространство успокоилось, словно и не было ничего. Тишина.

— Вейн! — раздался взволнованный голос позади. Маг обернулся.

Взъерошенная и какая-то испуганная Ленни стояла у окна. Солнечные лучи обнимали фигурку девочки, создавая вокруг неё сияющую сферу, от которой у Аравейна защипало в глазах.

— Ты тоже почувствовала, да? — он улыбнулся.

— Все почувствовали. — Ленни вздохнула. — Должны были почувствовать абсолютно все маги. Я уверена, даже Мика что-то ощутила. Меня так вообще чуть по стенке не размазало.

— Она сильный демиург, — Аравейн подошёл к девочке вплотную и взял её за руки. Ленни подняла голову и вгляделась в сапфировые глаза мага, в которых в данную минуту, казалось, горели костры. — Моя маленькая…

— Почему ты так называешь её?