Я тебя проучу

- Что? – непонимающе захлопал глазами Корсаков.

- Ты так через весь город и шел? Или на машине сегодня? – едва сдерживая хохот, поинтересовалась она.

- На машине, а что? – продолжал недоумевать он, а Катя, не выдержав, рассмеялась, звонко и безудержно, закрыв руками лицо.

- Ничего-ничего, - попытавшись успокоиться, ответила она. – Помаду с щеки сотри…

И новый взрыв при виде медленно краснеющего брата. Да уж, она, конечно, надеялась, что столкнувшись с Лизой возле театра, он начнет действовать, но чтобы так рьяно… Интересно, как скоро она сдастся? Если учесть, как усердно Андрей над этим «работает». И Катя снова хихикнула, представив тяжкий процесс этого самого труда.

- Блин! – пробормотал себе под нос Корсаков, пытаясь стереть след со щеки. Раньше-то перед ним таких проблем не стояла. Лиза, если и пользовалась косметикой, то той, которая не пачкается, а тут… Вот только профессиональная косметика гримерши Олечки стираться не пожелала. Продолжая хихикать, Катя направилась в собственную комнату и притащила двухфазовую жидкость для снятия водостойкой косметики и ватные диски. Все это добро она и протянула Андрею.

- Не смешно! – процедил он, глядя, как на лице сестры расцветает очередная ехидная ухмылочка.

- А, по-моему, очень даже, - не согласилась Катя. – Ты иди, смывай. Тебе еще поесть надо.

Что же он дальше предпримет? Поцелуи – это, конечно, хорошо. Но то, что она узнала о Лизе, непрозрачно намекает, что простым сталкерством брат не отделается. Конфетно-букетный период не смягчит девушку. Да и вообще, разговаривать у этой парочки, похоже, не сильно получается. Может, снова подтолкнуть их? Но как это сделать?

А пока Катерина Снежникова строила наполеоновские планы, ее брат, матерясь, пытался оттереть с лица водостойкую помаду. И тоже думал, что же еще можно предпринять. Потому что, несмотря на сегодняшние события, лед не тронулся, и он это прекрасно понимал. Но злость лучше, чем равнодушие. Из злости можно раздуть костер. А от ненависти до любви – один шаг, не зря же так говорят? Если Лизавета Вилинская, конечно, ненавидит его после всего произошедшего. После такого поцелуя Андрей в этом очень сильно сомневался.

Глава 33

Новая репетиция не принесла ничего нового, если можно так выразиться. Я изо всех сил старалась казаться невозмутимой, только это получалось с огромным трудом. После вчерашнего поцелуя мне казалось, что одно неверное слово – и я вспыхну. Более того, сожгу всех к чертовой матери. И я понимала, что дело не только в той злости, что пробудил во мне вчера этот гад. Что не все сгорело под его предательством. Что чувства еще остались. Но… Принять этого я не могла.

А Егор все продолжал нас гонять. Более того, он еще и заставил нас остаться после общей репетиции, словно часа до нее было мало. Апеллировал тем, что у Андрея, якобы, сегодня нет спектакля, соответственно, нужно воспользоваться моментом и поработать. И попробуй ему возрази… Себе дороже. Тем более, сам Корсаков был только «за».

Вот что он так ко мне прицепился? Нашел бы себе очередную куклу и играл бы с ней. Или правда что-то чувствует? Он не говорил. Но я и не была настроена слушать. Ни тогда, ни сейчас. Не зная мотивов и не слыша глупых признаний в любви, камнем притворяться гораздо легче.

Хотя мне и сейчас грозит нервный срыв, наверное. За эти несчастные несколько часов я раз десять вздрогнула и столько же раз подскочила.

И, что удивительно, ни Андрей, ни Егор не показывали вида, что это замечают. Хотя обычно режиссер десять шкур бы с меня содрал за такое. Разве что периодически сыпались шуточки в стиле: «Лиза, он не кусается, подойди ближе». Аргумент: «Он не кусается, он целуется» я не озвучивала, хотя очень хотелось. Уж лучше бы кусался. Но кому, собственно, есть дело до нервов бедной меня? Вот и приходилось сжимать зубы и просто играть дальше.

После репетиции в малом зале Егор, попрощавшись, вышел, а я было направилась к выходу, но меня остановили.

- Лиза, послушай…

Честное слово, у меня скоро аллергия начнется на эту фразу.

- Что? – излишне нервно и на повышенных тонах уточнила я. – Что еще нового ты мне хочешь сказать, Корсаков? Если ты не собираешься извиняться за вчерашнее поведения, то я слушать тебя не желаю.

- Я не собираюсь извиняться за то, что целовал девушку, которую…к которой неравнодушен. Большей глупости в жизни не слышал. Мне не семнадцать лет, чтобы делать, а потом сожалеть, - невозмутимо пожал плечами Андрей, вызывая желание стукнуть его чем-нибудь…посильнее и потяжелее. – Тем более, тебе понравилось.

- Ну знаешь… - протянула я, не находя слов. Вопиющая наглость! Просто невыносимая! Где там якобы ботаник? Рядом не стоял. Вот всегда знала, что у красивых мужиков больное самолюбие, но этот все границы попрал.

- Знаю, - как-то тепло и солнечно улыбнулся этот гад, что я, по идее, должна была бы растаять. Вот только вместо этого запыхтела, словно чайник. Потому что опять не нашла слов.