Я тебя тоже

Дочка поверила на слово, и снова погрузилась в сон. Я аккуратно высвободила свою руку, прикрыла двери детской, оставив включенным ночник, и отправилась в ванную. Закрыв дверь, я прильнула к зеркалу. Оттуда на меня смотрело чье-то незнакомое потерянное лицо. В отличие от Зойкиного сна, что забудется к утру, мой кошмар только начинался. К горлу подкатил ком, и глаза наполнились слезами. Они стекали по щекам тяжелыми ручьями, струились вниз, промачивая ворот рубашки. Я не сдерживала их, не вытирала полотенцем. И когда, наконец-то, поток иссяк, вместе с ним вышла наружу вся накопившаяся злость. Я вдруг ощутила такую опустошенность! Словно бездонный кувшин, давший трещину, я стояла, опустив руки вдоль тела.

«Что я наделала», - мысленно обратилась я к самой себе. И, не получив ответа, ушла обратно в спальню. Я забралась под одеяло и долго не могла уснуть. Даже снотворное было бессильно утихомирить мой разыгравшийся душевный плач. Я закрыла глаза и заставила себя не открывать их. Сон подкрался незаметно и поволок меня вслед за собой. Туда, где поперек дороги лежала, пропитанная засохшей кровью красная тряпка, переступать через которую было равносильно смерти.

«Утро вечера мудренее», - сегодня сработало как нельзя лучше. Невозможно повернуть время вспять. Я хотела быть хозяйкой ситуации? Я ею стала! Но не такой же ценой… А с жизнью не торгуются. Я смотрю на ее телефон, на экране которого сигнальным маячком мерцают оповещения. С десяток пропущенных звонков и целых пять новых сообщений. Перед тем, как прочесть их, я выкуриваю сигарету и гадаю, что же он написал. «Вадик, будь благоразумнее», - взываю я к мужу, - «во многом от тебя сейчас зависит судьба твоей Анечки».

Не откладывая в долгий ящик, приступаю к изучению манускриптов. Стоит прочесть первый, как перед глазами возникает лицо мужа. Он негодующе смотрит на меня. Сведенные на переносице брови отчетливо демонстрируют степень его возмущения. Глаза сосредоточенно высматривают следы эмоций на моем лице. Губы сжаты в суровой ухмылке.

«Аня, в чем дело? Возьми трубку, давай поговорим по-человечески», - вопрошает он. Надо же, по-человечески! «Поговорить, увы, не получится», - мысленно отвечаю я, - «у Ани заклеен рот».

Второе сообщение пропитано гневом: «Ань, какого черта происходит? Ты меня разыгрываешь? Это не смешная шутка!», - читаю я, и на ум приходит догадка. Видимо она практикует подобные розыгрыши. Стоит взять на заметку.

«Ты думаешь, я тебя не найду? Ошибаешься!», - гласит третье смс. «Это ты ошибаешься, милый, не найдешь, при всем желании», - думаю я.

С каждым новым сообщением его эмоции сходят на нет: «Ань, дождись меня, пожалуйста. Не уезжай вот так». «Я постараюсь вырваться пораньше, надеюсь застать тебя дома», - завершает он свой текстовый посыл, и я с облегчением выдыхаю: «Надейся и жди, Вадик! Терпения тебе не занимать».

Я смотрю в одну точку, пытаюсь собрать мысли в кучу. Отвечать? Или играть в молчанку? Выкуриваю еще одну сигарету и отправляюсь в путь, решив оставить его в неведении. Пускай думает, что он ей безразличен. Пускай почувствует, каково это, когда тебя игнорируют. Когда твои чувства не берут в расчет.

Уже привычной дорогой я следую в сторону поросших густым бурьяном плодовых садов. Я взяла за правило бросать машину поодаль от главной дачной тропы и пробираться к домику обходными путями. Рискуя угодить в овраг, или наступить на гадюку. Но мелькать перед глазами соседей куда опаснее.

Так странно, но мне совсем не жаль ее! Не стыдно и не боязно. Я, кажется, утратила способность сострадать. И жажда мести подмяла под себя остальные эмоции. Мне хочется лишь одного: чтобы он страдал. Страдал так же, как и я. Страдал еще сильнее. Чтобы ему было больно. Пускай он на собственной шкуре почувствует боль потери, тяжесть предательства близкого человека. Хотя… Насколько она близка ему? Способна ли ее утрата нанести вред его неугомонной жажде новизны. Способна ли навсегда отвратить его от других женщин? Все это мне только предстоит узнать.

На ум приходит эпизод из детства. Там, где сейчас стройными рядами высится сорняк, прежде была дача наших соседей. И каждые выходные в месяцы летних каникул над остроконечным дощатым забором  мелькали белокурые хвостики Соньки, моей летней подруги. Вместе мы коротали время, пока родители были заняты урожаем. Мы гуляли, изучая ассортимент соседских грядок, рвали спелую ягоду с кустарника, что рос за оградкой, воровали чужие яблоки, наперегонки спешили к ручью, чтобы умыться его холодной бодрящей водой.