Я тебя уничтожу

– Ты его любишь? – задаю, кажущийся ей, судя по лицу, абсурдным вопрос.

– Что? – округлив глаза, переспрашивает, будто не расслышала.

Терпеливо повторяю.

Она отрицательно качает головой, не понимая, к чему я веду, а мне и этого достаточно, чтобы вынести смертельный приговор.

7.1. А. Самгин

День был паршивый.

Это не первая смерть на моей совести, но первое преднамеренное убийство. Однако больше всего меня удивляло то, с какой легкостью я спустил курок на своего товарища. И всё же не горечь от совершенного деяния сейчас портила настроение, а то, как далеко я готов был зайти из-за какой-то девчонки. Я знал, что Славик меня обманывает, закрывал глаза, потому что подворовывали многие, но не существенно, поэтому спускал и их проступки на тормозах, но сегодня для остальных его смерть, пускай и не целенаправленно, но стала демонстрацией силы, зарождая в глазах тех, кто считал меня другом, страх и почтение и придавая мне иной статус. Только я знал настоящую причину смерти Славика, имя которой – София.

Часы пробили полночь, когда послышался раздражающий стук в дверь, словно кто-то беспрерывно барабанил кулаком. Отставил бокал с вином, которое кто-то преподнес в дар, будучи уже в достаточной степени расслабленности, и, лениво захватив оружие, направился встречать гостя.

Осоловело рассматриваю стоящую за порогом промокшую до нитки девушку, смотрящую в мою сторону огромными потемневшими глазами.

– Ты убил его из-за меня! – не спрашивает, а утверждает она, и я вижу, как её переполняет чувство вины, которую она повесила на себя, сложив дважды два, но кроме угрызений совести её обуревают и иные эмоции, которые я не смог распознать.

– Не много ли ты на себя берешь? – интересуюсь, прислоняясь к дверному проему, наблюдая, как она дрожит под тяжелой влажной одеждой. Выглядит так, словно выбежала из дома, забыв надеть куртку, когда ей сообщили о смерти её парня. Наряд вполне пуританский – свитер и брюки; очертаний фигуры не разглядеть, но мне достаточно взглянуть на её рот, чтобы забыть цепочку мыслей.

На лице Сони возникает сомнение в правоте собственных выводов, она смотрит на меня, пытаясь разгадать, насколько я могу быть честным, пока я прячу свои эмоции под маской безразличия и отстраненности.

– Я хочу знать: ты сделал это из-за меня или нет? – подходя ко мне ближе, спрашивает она, будто собралась мстить за человека, который доставлял ей неприятности и оставлял синяки на теле.

– А если из-за тебя, то что? – интересуюсь, склоняя голову набок и рассматривая её, оказавшуюся по собственной воле на расстоянии меньше вытянутой руки от меня. И мне безумно хочется знать, почему она пришла сюда к человеку, которого подозревает в убийстве, и совсем не выглядит напуганной – скорее, раздраженной и злой.

Она теряется, не зная, что ответить, и нервно облизывает губы, заставляя меня резко втянуть воздух в легкие. Я тяну её за край свитера, запуская в собственную квартиру, и запираю за её спиной дверь.

– Сегодня ночуешь здесь, – ставлю ее в известность, так и не дождавшись ответа на собственный вопрос, и подталкиваю её вперед.

Соня упирается, забывая, должно быть, все страшные сказки, которые перед сном ей рассказывали обо мне подружки, и пытается отворить дверь, когда за спиной стоит злодей и дышит в затылок.

– Иди к черту, я не собираюсь оставаться тут! – Она нервно крутит дверной замок, открывая дверь.

Странная игра: дать девочке почти вылететь из моего дома, чтобы перехватить за талию, когда ей покажется, что она на свободе, и прижать спиной к своей груди, но мне так сильно требовалось коснуться её, что мало волнуют движущие ей желания и мокрая одежда. Поглаживаю её пальцами, жалея о такой преграде, как одежда, и тихо произношу у самого уха:

– Ты сама ко мне пришла. Я не звал тебя, забыла?

Мне кажется, я чувствую, как сильно бьется её маленькое безрассудное сердечко под моим руками, мешая дышать. Она вся напряженная, натянутая, словно струна.

– Пусти, – просит она тихо.

Вдыхаю запах её кожи и понимаю, что не смогу выполнить эту мольбу.

– Я тебя не трону, но до утра ты никуда не уйдешь, а я не джентльмен, чтобы провожать тебя до дома в дождь.

От холода её сильно трясло, да и мокрая одежда не грела, поэтому я отправил её в душ, мучаясь фантазиями о том, что сейчас самая желанная в мире девушка находится в моей ванной абсолютно голая. Воображение разыгралось настолько, что я штанах стало тесно.

Когда она вошла в кухню, я замер, забывая, как дышать, и пытаясь сообразить: смелая она или просто глупая? Моя одежда смотрелась на ней чересчур вызывающе, я видел, как сквозь ткань майки проступают соски, и она стоит, переминаясь с одной ноги на другую, давая разглядеть тонкие щиколотки, красивые икры и идеальные коленки, по которым скользил мой откровенный жадный взгляд. Я знал, что сейчас себя совершенно не контролирую и смотрю на неё, словно дикий голодный волк, встретивший на своем пути Красную, мать её, Шапочку.