Я тебя верну

Но я понимаю, что не шутит. Он действительно торопился и волновался, что мы с Мирой исчезнем из машины. Он спешил, боже. Всё так зыбко. Но я бы не сбежала от него. И мысли не было. В этом я могу поклясться и себе, и ему. Быть с Данилом — единственное решение за последние годы, в котором я не сомневаюсь.

Данил технично достает Миру из кресла и прижимает к себе, несет в номер, который оказывается двухкомнатным. Я всю дорогу семеню следом.

Мы укладываем дочку в кровать.

Потом аккуратно, не дыша, раздеваем. Накрываем одеялом и обкладываем подушками. А затем идем в соседнюю комнату.

Чтобы поговорить. Чтобы наконец остаться наедине.

Глава 33

— Мы услышим?.. — начинаю я.

Мирославе скоро три, а мне по-прежнему некомфортно, когда она одна в комнате. Без моей защиты.

— Да, конечно, — поспешно отвечает Данил, неплотно закрывая дверь между комнатами. — Если проснется, я ее услышу. Не беспокойся.

Он будет контролировать, а значит, можно расслабиться. Эгоистично радуюсь возможности поделиться ответственностью с единственным человеком, которому могу доверять на сто процентов. Я была одна за всех целых три года.

Сама же опускаю глаза, прячу их.

Данил подходит ближе и кладет ладони на мою талию. Не выше, не ниже. Всё очень осторожно, неспешно.

Чувствую, что он смотрит. Кожей чувствую. Я в белом платье, которое выбирала для другого. И мне страшно.

— Ты такая красивая, — шепчет Данил. — У меня есть фото, где ты стоишь у рябины, которую посадил твой отец. Я тебя такой запомнил. Думал, что красивее людей нет. Но ты побила свой рекорд.

Я в ответ дрожу.

— Я скучал.

Глубокий резкий вдох. Данил нажимает пальцами, и лишь тогда я выдыхаю.

— Правда? Ты скучал все эти годы? — спрашиваю еле слышно. С надеждой, сравнимой по силе с детской безумной мечтой.

Глаза же в пол. Боюсь поднять их. Я взрослая женщина, у меня есть дочь, для которой я планировала стать примером. Сегодня я повела себя безрассудно и подло.

При этом нахожусь в единственном месте, в котором хочу быть.

— Часто, — отвечает он.

Касается пальцами моего подбородка, но я лишь отрицательно качаю головой: пока еще не могу посмотреть на него. Не готова.

— Я думал о времени, что мы провели вместе. Размышлял, что нужно было сделать, чтобы все закончилось иначе. Вернее, чтобы все продолжалось.

— Я тоже думала, — быстро киваю. Когда начинает говорить Данил, проще раскрываться. — Что было бы, если бы я... Даня, как ты думаешь, я очень плохая?

Он снова легонько касается подбородка, приподнимая, но я отрицательно качаю головой. Тогда Данил наклоняется, чтобы поцеловать, но я отвожу голову в сторону. Его губы мажут по щеке, захватывая уголок рта. Послушно отрываются.

Руки вновь сжимают мою талию. Данил целует меня в лоб.

— Конечно, нет, — говорит.

— Ты сказал, что я была лучшим моментом в твоей жизни. Была... то есть больше нет.

— Марин...

— Я заслужила. — Быстро убираю волосы за уши. — Бросила тебя тогда. А потом, когда беременная ходила, постоянно думала, что ты бы, наверное, хотел быть рядом. Наблюдать, участвовать. Господи, я ведь знала, как сильно ты хотел этого ребенка! И мстила тебе таким образом. Эти моменты давали мне силы жить, когда было совсем страшно и одиноко. Во время долгой беременности, родов, первого года жизни дочки... Я представляла, как ты будешь мучиться, что пропустил детство Мирославы. У меня есть все эти моменты, я была с ней. А у тебя нет и уже не будет. Ты никогда их не наверстаешь, никогда не сможешь стать с ней так же близок, как и я. — Качаю головой. — Я мстила тебе за то, что ты женился на другой. Я не могла это пережить, Даня. Не могла с этим справиться.

Вспоминаю ту боль, что почувствовала, когда увидела его с женой. И хочется пополам согнуться, как от удара в солнечное сплетение.

Усилием воли заставляю себя стоять ровно, Данил молчит.

— Даня, я всегда понимала, что для Мирославы было бы лучше, чтобы ты знал о ней. Но я не могла видеть тебя с другой. В то время я задыхалась от боли при одной только мысли, что ты женат на той женщине. Что ты ее выбрал и иного пути для нас нет. Я не могла и до сих пор не могу воспринимать тебя просто как отца Мирославы. Моя ревность привела нас к этому дню. Господи, бедный Лёша! Он не заслужил такого кошмара. Я плохая, скажи честно, Даня? Только не говори, что тебе все равно и ты любишь меня любой. Мне — нет! Мне не все равно!

Наконец, нахожу в себе силы и вскидываю глаза.

Данил смотрит на меня спокойно. Если моя речь его и шокировала, он не подает виду. Продолжает держать в кольце рук, из которого, как я давным-давно знаю, не вырваться, которое не разорвать.

— Плохих людей не бывает. Ну если не считать всяких убийц, насильников и моего отца в первой пятерке.

Я улыбаюсь широко.

— Мы просто все пытаемся не сдохнуть, — продолжает Данил серьезно, отрывисто, значимо. — Каждый день своей жизни. У кого выходит — тот уже красавчик.

— Я тоже пыталась. Прости. Я пыталась, — качаю головой.