Я тебя верну

— Я плохо с тобой обращался. Понимал, что кроме меня у тебя никого нет, что за тебя некому заступиться, но не мог остановиться. Я... — Его заминка меня пробирает. — Я впервые влюбился и требовал полной принадлежности. Ничего другого не видел и не слышал. Хотел тебя рядом каждую минуту, и мысль о твоей учебе где-то далеко меня разрывала на части. Был страх, что разлюбишь, не вернешься. Я хотел, чтобы ты рожала мне детей. Хотел о тебе заботиться, хотел с тобой настоящую семью, но выражал это в агрессивной форме. Я собирался купить тебе самую лучшую жизнь, но, когда показалось, что деньги моего отца для тебя имеют значение, я обнулил всё, что между нами было.

Глава 34

На этот раз отвернуться я не успеваю. Данил ловит мой рот и накрывает своим. Искра внутри вспыхивает, отозвавшись на его потребность. Я застываю, осознав, как сильно мы нуждаемся в ласке друг друга. Как нам обоим необходимо тепло.

Данил делает движение губами, напитываясь нагло украденным поцелуем.

Пульс вновь ускоряется. Я улыбаюсь от удовольствия.

Данил меня к себе притягивает. И я хочу оттолкнуть. Должна напомнить ведь, что сначала надо развестись. Объясниться. Что я с ним, женатым, спать не собираюсь. Что я... Боже, я просто замираю и чувствую.

Он три года считал, что у меня не осталось тепла для него. Тогда как я каждый день обнимала нашу дочку и вспоминала о нем. Поначалу с ненавистью вспоминала. Но лишь из-за того, что утратила веру во взаимность. Мы два эгоистичных идиота.

Данил целует сразу жадно. Ворует. Спешит. Он будто догадывается, что я хочу оттолкнуть. Что собираюсь прервать и продолжить разговаривать.

Он снова и снова ворует меня.

Остановиться не может. Его язык проникает в мой рот. Данил не пробует, не осторожничает. У него нет и никогда не было времени спрашивать. Он хватает поверхностно, без прелюдий и на грани грубости, отпуская контроль. Его вкус наполняет меня, пьянит. Ноги слабеют, и голова кружится.

Данил вжимает меня в себя. Я не отталкиваю.

Единственный наш шанс не быть вместе, не сходить с ума, не мучиться — это не видеться. Иначе невозможно. Друг от друга нам нужно сто процентов, эпизодические роли ни одного из нас не устраивают.

Его ладони шарят по моей спине, опускаются ниже и касаются ягодиц. Отчетливо чувствую его эрекцию и вспыхиваю предвкушением. А он целует, он все еще меня целует.

Стук сердца в ушах. Вдох-выдох.

Я ведь тоже не железная. Тоже скучала. Жила и ненавидела столько времени, хотя мечтала о другом. Любить мечтала.

Руки летят вверх, и я вцепляюсь в его шею, притягиваю к себе Данила и отчаянно отвечаю на поцелуй.

Срываюсь на дрожь, а он, почувствовав полную взаимность, прикусывает мою губу. Боже, ничто в мире не возбуждает так сильно, как взаимность.

Мы голодно целуемся, поглощая друг друга. Как взрослые. Как только мы умеем. Взрывая чертовы фейерверки.

Едва оторвавшись от моего рта, Данил прижимается губами к шее. Я чувствую касание влажного языка. Данил ласкает, царапает зубами кожу. Он, кажется, сейчас съест меня всю, до кончиков пальцев. Я дышу часто, рвано, упиваясь тем, как сильно он при этом заводится.

Хорошими мы будем завтра.

И нет, сейчас мы не плохие. Мы просто... снова и снова пытаемся выжить.

Я пальцами его волосы ерошу, поощряя, когда он целует ключицы. Потом грудь. Руками ягодицы трогает, сжимая, щупая.

Пальцы плохо слушаются, когда стягиваю его свитер, а потом расстегиваю ремень на джинсах. Тороплю себя. Быстрее. Быстрее. Сердце тарабанит — оно либо разорвется, либо остановится. Ступни покалывает, стоять больно, я как чертова русалочка, которая тоже дел натворила и на волоске висит сейчас.

Данил резко поворачивает меня спиной к себе, аж голова кружится. Нащупывает молнию и рывками тянет вниз, оголяя тело. Без пафоса и церемоний. Лишь с одной дикой жаждой, которая заставляет чувствовать себя самой прекрасной.

Я закрываю глаза, когда его губы прижимаются к лопаткам. В ушах шумит, в груди бахает.

Данил стягивает с меня платье. Оно падает на пол. Кожа покрывается мурашками от холода и возбуждения. Я оборачиваюсь.

Мы смотрим друг на друга.

— Хочу с тобой, — говорит он, шаря безумными глазами по моему лицу. — Я буду стараться быть лучше. Нежнее и осторожнее, — произносит на полном серьезе, словно только что не сдирал с меня платье, как сумасшедший. — Я смогу.

— Иди сюда, мой грязный Колхозник, — улыбаюсь я, указывая на него пальцем.