Я тебя вылечу

Оказывается, мне очень сложно разделить в себе врача и мужчину. Нет, я знал, что такая проблема есть, но меня не парило. А сейчас просто раздвоение личности! И внутренний ринг.

Раунд за раундом проигрывает то один, то другой.

Как мужчине мне хочется ее прикрыть от всего, что сейчас обрушится на нее. Как врачу - казнить. И обрушиться первым!

- Брейк, короче...

Никто не должен проиграть. Ни врач, ни мужчина.

Выхожу из кабинета.

- Где она?

- В подсобке...

Как побитая кошка спряталась. Там, где людей не бывает.

Открываю дверь в подсобное помещение.

Вздрагивает.

Сидит у стены на кушетке. Поджав к себе колени. Обувь валяется на полу. Смотрит слепо в стену напротив.

Меня игнорирует...

Ну, хоть не рыдает, уже хорошо.

Вокруг разложены стопками одеяла и подушки, ещё какая-то больничная утварь.

Запираю дверь изнутри на шпингалет.

Подкатываю к ней кресло каталку. Сажусь.

Дышит часто, нервно... Лицо пятнами. Пальцы трясутся. Переживает.

- Тая...

Переводит на меня расфокусированный взгляд.

Мы молчим...

Сползает с кушетки в бок, встаёт лицом к окну.

У меня огромный барьер на проявления чувств в быту. С ним сделать никогда ничего не получалось. Нас так воспитывали... Покер-фейс - это интеллигентно и правильно, щенячьи радости - дурной тон, слабость.

Если меня и срывает, то только от чувств негативных.

В сексе - пожалуйста. Легко выдаю с обоими знаками. А вот так - обнять, пожалеть, посмеяться в голос... Затык.

Я обычно... логикой... поступками... выражаю свои чувства.

Но с Зотовой это не прокатит. Эмоциональная... Как Лера. Ничего не аффективного сейчас не воспримет. ЧТо там дочь говорила надо делать? Обнять?

И я, ломая этот барьер, словно сам не свой ищу в себе то, что ей надо.

- Тая... - обнимая за плечи, прижимаю к себе спиной.

Внутри опять бушует буря! Я быстро и сбивчиво дышу в нежное ушко...

Мне хочется трахнуть ее здесь на подоконнике горячо, грубо... Потому что там все мои эмоции, я ей хочу их дать. Чтобы выключить ненадолго мозги. Потом тихо уволить. А потом попробовать построить какие-то отношения. И крутил я ее кольцо на пальце... Сниму! Вне клиники это вообще мало меня ебёт - нормы приличия. Но... это моя версия. Это не ее версия!

Неожиданно она разворачивается и прячет нос на моей шее. Я чувствую что он мокрый. Вот теперь - плачет. Ну, черт...

Поднимаю ее лицо ладонями, заглядываю в глаза.

Накрывает... Почему-то нежностью...

Ты едешь крышей, Хасанов. А тебе нельзя.

- Как мужчине мне хочется тебя защитить, - шепчу ей в губы, стараясь не слететь с катушек. - Очень хочется. Очень...

Отвожу пальцами прядь волос за ушко.

- Как врач, обязан уволить, - сглатываю я. - Я, честно, с трудом понимаю, как это совместить. Но... я буду искать способ.

Прижимаюсь к ее солёным губам своими. Замираю от подкативших эмоций...с тихим рычанием, впиваюсь в нее глубже!

Она мягкая и податливая...

Касаюсь ее теплого языка...

Не отвечает совсем.

- Стоп! - аккуратный толчок в грудь.

А меня никогда женщины не отталкивали. Вообще никогда! Это опять сбивает. Теряюсь...

- Мне так не надо!

Прищуривает гневно слезящиеся глаза. Шмыгает носом.

- Я уверена, ясно? Уверена. Несколько раз проверила после того, как сшила. Все было правильно.

Опять отворачивается к окну.

- Таисия... Это ты накосячила. Ничего не поделаешь. Медсестра - тоже. Но ты - больше!

- Вы мне мешаете, Руслан Таирович.

- Чему именно?

- Думать.

Обескураженно зависаю.

- Хм... Хорошее дело - думать.

- Уходите!

- Окей...

Ну, блять, чего ты такая сложная девочка?!

Выхожу из подсобки, стоя в коридоре, наблюдаю, как размазывая тушь, вытирает слезы и начинает листать назначения в подложках. Хмурит свои красивые брови, перебирая листы.

- Зайди ко мне. Ну... Как "подумаешь"...

- Дверь, пожалуйста, - сурово.

Какая уверенная... Огрызается.

Это, надо признаться, вызывает внутри меня раздрай. И машинально начинают лезть мысли - а как ещё это могло случиться, если это таки не Зотова.

Но это, блять, Зотова! Никак по-другому случиться не могло, если откинуть фантастику.

Просто мне очень жаль терять ее как сотрудника, и мне не хочется быть орудием наказания, да. И я ищу оправдания. Вот и все!

Проходя мимо палаты Бойко, заглядываю. Возле него пока дежурит Анохина. Подхожу. Смотрю на него. Он под снотворным...

Замечаю краем глаза, как трясутся руки у Ксении. Тоже впечатлилась?

Ловлю ее запястье, считаю пульс. Он шкалит... Руки ледяные, мокрые... И носогубный треугольник белый.

- Как себя чувствуешь?

- Нормально, - сдержанно.

- Попроси у Ирины Васильевны спазмолитик.

- Да мне не надо! - вздрагивает голос.

- Тебе может и не надо. А моим пациентам надо, чтобы рядом с ними были здоровые сконцентрированные врачи. Быстро!

Ухожу к себе.

Сидя в кресле кручу личное дело Зотовой. Ни одного выговора, ни одного нарекания. Пионерка-отличница. И диплом - красный. А красный диплом в меде - это или большие деньги или аховая упертость и усидчивость. У меня, например, не красный. У брата тоже - не красный.

Да чтоб тебя, Зотова. Как ты могла?!