Я тебя заберу

Это вроде бы должно успокоить. А ни хрена! Стоит на секунду представить, как она там... как они вдвоем ждут и боятся, внутренности скручивает в узел. Стоит допустить, что опоздаю — ладони начинают зудеть так сильно, что готов вырвать руль.

— Сделаем. — Злотников убирает ноутбук и проверяет оружие. — Какие будут указания по охране квартиры?

— Пока я не разберусь, никого не впускать. Даже соседей.

— А после? — Кирилл явно хочет что-то сказать, но осторожничает.

— Давай без прелюдии.

— Мы не сможем обеспечить безопасность Елизаветы Ивановны и сына в той квартире. Слишком старый дом, нет подсобных помещений. И много жильцов.

— Варианты?

— Можно устроить капитальный ремонт. Часть жильцов свалит. Появится возможность расставить камеры и установить сигнализацию.

— Часть — мало.

— Согласен. Поэтому я бы предложил перевезти обоих в более защищенное место. Лучше если это будет частный дом в закрытом поселке. С пропускным пунктом и хорошей охраной... В дополнение к нашей.

— Дом...

Мы уже совсем близко, поэтому вырубаю сирену и отключаю мигалку. В голове крутятся слова Злотникова. О доме в поселке. С охраной. С высоким забором. С мощеными дорожками и широким крыльцом.

— Могу приказать секретарше начать поиск, — переходит на шепот Кирилл и машет своим парням, чтобы по одному незаметно выбирались из машины. Буднично, спокойно, словно участвует в таких заварушках каждый день.

— Не нужно ничего искать.

Сейчас не время копаться в воспоминаниях. Со временем вообще беда. Но на смену дикой ярости приходит холодное спокойствие. На смену тревоге — железная уверенность, что никто не посмеет встать у меня на пути. А прошлое смешивается в сознании с настоящим.

Та же женщина.

Тот же дом.

То же непривычное чувство, которое рвет грудину и заставляет плевать на планы, принципы и прочую херню.

— Сейчас забираем их. Обоих. — Осторожно выруливаю по узкой подъездной дороге. Плавно качу к нужному подъезду. Мимо парковки. Мимо курящих у машин крепких парней. У подъезда сразу глушу двигатель. — А дальше разберусь сам.

Я последний раз смотрю на Злотникова. И со словами «Скорую помощь вызывали?» распахиваю дверцу машины.

Происходящее дальше смешивается для меня в короткий дубль низкобюджетного боевика.

Справа и слева раздаются крики: «Стоять! Ни с места!»

Мелькают незнакомые лица.

Мой правый кулак с хрустом впечатывается в чей-то нос. Левый — не щадя, бьет под дых. Колено встречается с крепкой спиной...

А после перед глазами лишь лестница.

Один пролет.

Другой.

Третий.

Лечу! Не ощущая ступеней под ногами. Не замечая стен и потолка.

Спешу, как не спешил еще никогда.

Пока не останавливаюсь у нужной двери. Коричневой, как и все остальные на площадке. Хлипкой настолько, что, кажется, я смог бы вынести ее плечом.

— Лиза, это я. — Голос хрипит. Язык не слушается, будто он инородное тело. — Все хорошо. Открой. — Прижавшись лбом к двери, стучу.

Стучу.

Стучу.

Повторяю просьбу... как в пустоту.

— Правда ты меня послушалась? — Я схожу с ума. Разговариваю с дверью. — Правда осталась дома? — Пытаюсь вдохнуть, и не получается.

Никогда в жизни не молился. Даже когда умирал отец или сам, истекая кровью, подыхал в грязной канаве под Питером. А сейчас хочется.

О том, чтобы успеть.

Чтобы все жильцы этой маленькой квартиры находились сейчас в своих комнатах.

Чтобы одна отчаянная женщина не натворила глупостей.

На колени бы встал, если бы они гнулись.

— Лиза, пожалуйста! — говорю громче. — Открой...

В ответ, как в самых страшных кошмарах, тишина.

Она как приговор. Окончательный и бесповоротный.

Как болезнь. Неизлечимая и мучительная.

Нет сил терпеть. Нет сил держаться.

Меня ломает изнутри. Страх ослепляет. Сердце затихает, словно уже все, отколотилось.

Долго.

Вечность.

До странного скрежета за стеной. До женского шепота. До щелчка в замке. И тонкой полоски света в дверном проеме.

— Шаталов?! — На лице моей девочки целая радуга чувств. Весь ассортимент, от ярости до облегчения.

— Лиза... — Я сгибаюсь пополам.

Совсем как она сегодня в больнице. Вроде бы недавно, а будто в прошлой жизни.

— Мама... — Перед Лизой, закрывая мать своими худенькими плечами, встает мальчик. Совсем еще ребенок, но хмурый, как взрослый мужчина. — А мой папа... он доктор?

Глава 28. Трое

Ничто так не рушит настоящее, как прошлое.

Лиза

Внутри все дрожит. Ума не приложу, как держусь на ногах.

Пока тычу ключами в замок, перед глазами проносятся события последнего часа. Короткий разговор с Марком, несколько звонков в домофон, странные сообщения на телефон — якобы от службы доставки, хотя я ничего не заказывала. И бесконечный вой сигнализации.

Если бы не предупреждение Шаталова, я бы уже давно выбежала на улицу — разобраться, кто там мучает ласточку. О последствиях даже думать страшно.

Однако стоит моему мальчику спросить, не доктор ли его отец, накрывает еще сильнее.

— Глеб... — Запас мужества куда-то улетучивается. На смену ему приходит стыд. — Милый... — Опускаюсь перед сыном на колени.

— Так папа доктор? — требовательно повторяет он, а я думаю лишь о том, как не разреветься.