Я тебя заколебаю!

- Кто-то походу перечитал про греческих миллиардеров и их невест. Не спорю, феномен Золушки распространён в нашем кинематографе, но не настолько же…

Мою язвительную реплику возмутительным образом проигнорировали. Глянули снисходительно, мол, ох уж эти циничные, лишённые романтической составляющие учителя русского и литературы и томно вздохнули. Опять!

- Ох, у него та-а-акое чувство юмора… Нам аплодировал весь зал!

- «Камеди Клаб» или «Кривое зеркало»? – в ответ на вопросительный взгляд Ленки, я пояснила. – Ну, цитаты он откуда тырил-то?

- Да тьфу на тебя, - Строкова даже отсела от меня, обиженно надувшись ис крестив руки на груди. – И вообще! У него такое смешное, необычное имя и он ни капли его не стесняется!

И прежде, чем я успела вставить очередную свою язвительную ремарку, это чудо заявила, смерив меня победным взглядом:

- Представляешь, у них в семье принято было детей необычными именами называть! Изабелла, Димитрий и… Вениамин! Представляешь?! Вениамин! Боже, это так… Мило!

Наверное, не стоило так резко ставить свою челюсть на место. Тогда, возможно, я не прикусила бы язык и даже успела задать так волновавший меня вопрос: каковы шансы встретить в одном районе двух Вениаминов, да ещё с сомнительным чувством юмора и атлетическим (ладно-ладно, сосед, это я не могу игнорировать!) телосложением.

Впрочем, задать этот вопрос я могла и попозже. Как только в голове перестанут бегать туда-сюда мысли совершенно нецензурного содержания. А пока я честно пыталась не начать материться вслух, а Ленка продолжала петь дифирамбы новому знакомому, в столовую влетел взъерошенный трудовик.

Окинув полупустой обеденный зал взволнованным взглядом, Трубин чуть не подпрыгнул от радости, заметив нас с Ленкой. И гаркнул на всё помещение:

- Шолохова, тебя директор вызывает.

- Горит что ли где-то? – недовольно дёрнула плечом Строкова, смерив Дениса показательно равнодушным взглядом.

И всё равно не удержалась, состроив ему глазки. Вызвав у меня стойкое желание огреть подругу чем-нибудь тяжёлым по голове. Увы, даже при наличии такого тяжкого недуга как профессия «учитель» в анамнезе не спасает этого самого учителя от жажды любви, внимания и романтики.

Даже если это суровый математик, со склонностью к не менее суровому бардскому искусству, ага. А тут мало того, что почти ровесник, так еще свободный и обаятельный. Кто б удержался-то?

- Ксюш, давай, пошли быстрее, - Денис вопрос Ленки проигнорировал. Схватил меня за руку и потянул за собой. – Там какой-то скандал в приёмной, весь первый этаж гудит. Идём!

- Да иду я, иду… - обернувшись через плечо, я бросила заметно погрустневшей Строковой. – Лен, присмотри за мелкими. Мало ли, что они там во главе с Барсаевым устроят!

 Строкова возвела глаза к потолку, но рукой махнула, мол, не беспокойся, присмотрю. И зная её, я немного (самую малость!) сочувствовала бедному Ваньке. Всё-таки со Строковой станется припрячь пацана к чему-нибудь ещё. Он и глазом моргнуть не успеет, как будет не только оригами складывать, но и петь, и стихи рассказывать, и…

Додумать, что ещё может устроить моя подруга и коллега в одном флаконе, я не успела. Меня втолкнули в кабинет директора, где сегодня яблоку негде было упасть, так много народу оказалось. А в следующую секунду в меня ткнули пальцем, заорав на весь коридор:

- Вот! Вот она! Она это сделала! Почему вы позволяете себе нанимать на работу таких садистов, а?! За что вы так ненавидите наших детей?

В наступившей после этого спитча оглушительной тишине слышались только затяжные и не очень достоверные рыдания какой-то девицы лет шестнадцати на вид. Рядом стояла и сверлила меня презрительным взглядом её мать, по всей видимости. Начальство с непроницаемым лицом сидело за своим столом, а я…

Я недоумённо моргнула и осторожно поинтересовалась:

- Простите, но… Что здесь происходит?    

Вежливый, спокойный вопрос почему-то возымел совершенно противоположный эффект. Вместо того, чтобы хоть что-то внятно объяснить, одна из дамочек, затянутая в строгий костюм мышиного цвета, стоявшая рядом с девицей, выдала сухим тоном:

- А это, я так понимаю, причина нашего собрания. Что ж, пожалуй, я не удивлена поступившей жалобе. Если этот, с позволения сказать, учитель, так наряжался на протяжении всего учебного процесса… Милочка, вы хоть что-то знаете о дресс-коде? А о профессиональной этике?

- Прошу прощения, не знаю вашего имени отчества…

- Милена Александровна.

- Хорошо, отлично, - потерев переносицу, я глубоко вздохнула. И мысленно заверила себя, что вот так сразу посылать человека «на йух» будет, как минимум, не практично.

Как максимум, сыграет не в мою пользу на этом балагане. И пусть я всё ещё ни бельмеса не понимаю в происходящем, но позволять кому-то меня в чём-то обвинять…

Простите, не для того я Достоевским себе нервы портила на экзаменах!