Я. Тебя. Заставлю

— Подожди, Кирилл. Ты говоришь, что не усложнял мне жизнь, а как же Иван Дмитриевич? Мой босс. Вы знакомы?

— Да, знакомы.

— И ты не просил его уволить меня?

— Нет, — отвечает Кирилл. Тушит окурок в пепельнице.

— А кто тогда его об этом просил? — вытягиваю информацию словно клещами. — Он мне как-то раз туманно намекнул.

— Тупой болтун, — не без раздражения. Потом продолжает спокойнее: — Младший Спанидис однажды здорово повеселил Ивана Дмитриевича своей настоятельной просьбой-приказом, тот от души посмеялся. Греки иногда ведут себя охреневшим образом, считая, что город принадлежит им. Наблюдать за этим со стороны бывает забавно.

Это Лео. Я на мгновение прикрываю глаза ладонью. Он обещал не мешать мне, но делал это.

— То есть ты никогда не вмешивался в мою работу? — уточняю на всякий случай.

В ответ молчание.

— Кирилл? — настаиваю. — Давай будем честными друг с другом. После того, что было, я заслужила правду. Разве нет?

— Я всего лишь попросил, чтобы он давал тебе дела по моему судебному составу. Это и есть правда. Твой босс — грамотный мужик, но слава за ним ходит определенная. Моя Олька и несколько ее подруг с универа работали в его фирме в начале карьеры.

— Домогается?

— Да. Иногда его шутки и намеки переходят границы. После него Олька долго меня шугалась. Она и сейчас такая вся… официальная до тошноты. Но зато он берет на работу всех молодых девок без исключения. Местная юридическая школа жизни.

— Ко мне он тоже подкатывал поначалу, но я расставила границы.

— Ага, расставила.

Мои глаза бегают, я хаотично соображаю, благодарить за непрошеную услугу или обижаться.

— Спасибо за помощь, конечно, но давай ты не будешь больше вмешиваться в мою жизнь без спроса?

— Не буду. Но ты бы тогда не попросила — это во-первых. Во-вторых, разговор зашел случайно, твой босс сам мне похвастался, что взял на работу девушку, которую Спанидисы требовали уволить, и что ты теперь ему должна. После обручения о тебе многие говорили. Я понял, о ком речь, и попросил отправлять тебя только ко мне. Можно сказать, — он делает паузу и впервые за долгое время улыбается. Слегка. — Можно сказать, это был порыв.

— Понятно. Я себя чувствую в какой-то западне! Все всё обо мне знают, обсуждают за глаза. Я одна тычусь, как слепой котенок, по углам в поисках выхода.

Он паркует машину на свободное место перед рестораном. Громоздкое двухэтажное здание в греческом стиле. Я была в этом заведении две тысячи раз, меню знаю наизусть.

— Ты сейчас уязвима, и многие норовят этим воспользоваться.

— И ты тоже.

— Я-то в первую очередь.

По крайней мере, он со мной честен.

Кирилл выходит из машины, и, пока я проверяю макияж в зеркальце и открываю дверь, подает мне руку. Галантный жест весьма кстати, потому что на мне длинное платье и высокие шпильки. Иллюзия независимости — из предложенных вариантов самой выбрать мужчину, который будет мною пользоваться. Я это сделала и теперь вцепляюсь в своего защитника покрепче. Сегодня мы устраиваем провокацию, и я очень надеюсь, что Кирилл знает, что делает.

— Постарайся получить удовольствие от вечера, — говорит он с легкой улыбкой, приобнимает меня за талию. — Они будут не в восторге от того, что мы пришли. Но им придется потерпеть.

Он произносит слова таким тоном, что я не удерживаюсь и прыскаю в ладонь.

— Я помню, ты обещал, что к понедельнику все будут знать, что мы вместе, — киваю в ответ.

Персонал пялится на нас, не скрывая удивления. «Эллада» — любимое место греческой тусовки. Ресторан принадлежит дяде Леонидаса, здесь все знают, кто я такая. Рука Кирилла сползает с моей талии чуть ниже. Объятие становится самую малость интимнее, чем дружеское. Чтобы уж точно ни у кого не осталось сомнений. Я думаю о том, как сильно мне не хватало такой поддержки на обручении. Там я была совершенно одна.

Мы садимся за лучший столик, улыбаемся друг другу. словно влюбленная парочка. С ним, конечно, так легко заиграться! Когда смотрит по-доброму. Даже с обожанием. Да и вообще… эти взгляды, брошенные украдкой на мои плечи, губы, грудь. Разве у кого-то могут остаться сомнения? Очарованный мужчина любуется объектом своих ухаживаний на обычном свидании. Мы успешно играем на публику.

Я тянусь к Кириллу и шепчу на ухо:

— Я знаю практически всех людей за барной стойкой.

— Кто-то может к нам присоединиться, будь заранее готова. Просто знай, что, если они тебя обидят, я закрою это место. — Потом поправляется: — Роспотребнадзор закроет.

— А есть за что? — я смеюсь в голос!

— Разумеется. Всегда есть за что закрыть, — отвечает он, тоже усмехнувшись. Сегодня он щедр на улыбки, а у меня от них голова едва ли не кружится.

Снова триггерит. Я невольно обращаюсь к прошлому, когда ему не нужны были зрители вокруг, чтобы просто искренне улыбнуться понравившейся девушке, выказать расположение.