Я. Тебя. Заставлю

Его рука обхватывает мой затылок, Кирилл касается моих губ языком, и я приоткрываю рот, умоляя дать больше ласки. Легонько царапаю ногтями плечи. Я не хочу его отпускать.

Его язык проникает в мой рот. Сначала осторожно, затем переплетается с моим, пробует. Так пробует, что пальцы моих ног подгибаются. Это не поцелуй страсти, не прелюдия. Скорее, островок нежности, к которому нас случайно прибило. Мы зацепились за него оба, сил больше нет ни на что другое.

Я так сильно полюбила тебя. Пожалуйста, живи.

В ответ он целует еще глубже.

Потом отрывается и смотрит в глаза. Часто дышит. А я снова плачу. Тянусь, и он вновь накрывает мои губы своими. Чтобы утешить. Чтобы коснуться. Просто чтобы что-то сделать.

— Когда он зашел один, я думала… я думала, Кирилл… Я…

— Мне пока рано умирать. Я бы не подвел тебя так сильно, — усмехается, хотя ему совсем не смешно.

Его руки разбиты, костяшки в крови. Сотовый опять вибрирует. Кирилл медленно поднимается на ноги, прижимая ладонь к груди. Я немного помогаю.

— Да? — отвечает на звонок. — Иду. Иду, блть, минуту подожди.

Переводит глаза на меня.

— Закройся и сиди в квартире. Никому не открывай. Если что — звони. Николай будет в машине у подъезда.

— Всю ночь?

— Думаешь, ему в первый раз?

— Ты приедешь?

— Посмотрим, — он вызывает лифт.

— Ты приедешь?! — упрямо повторяю, не двигаясь с места.

Я не пошевелюсь, пока он не пообещает. Клянусь, так и буду здесь стоять всю жизнь. Он, конечно, может меня проигнорировать.

— Приеду, — говорит.

— Если нужны показания, то я готова в любой момент. Я в порядке. Ты не смотри, что зареванная, я все понимаю.

— Я знаю, спасибо.

Лифт уезжает вниз, примерно через минуту поднимается Николай и вручает мне сумку. Я устремляюсь в квартиру, несусь к окну и наблюдаю за тем, как к моему подъезду приближается все больше и больше машин. Здесь и дядя Кирилла. И полиция, и ГИБДД, и скорая.

Константин Андреасович появляется через несколько минут. Первым делом подбегает к сыну, размахивается и влепляет ему пощечину. Кирилл расстегивает рубашку, показывает огромный почерневший синяк на груди. На улице довольно темно, освещение скудное, видно плохо, но я воображаю себе, что там нечто жуткое.

Через пять минут машины начинают разъезжаться так же быстро и синхронно, как появились. Кирилл перепарковывает мерс на свободное место и садится в черный внедорожник к дяде.

Эвакуатор увозит «БМВ». Через полчаса от разыгравшейся драмы не остается и следа. Будто и не было ничего.

Но поцелуй был точно. Самый настоящий. И для меня — незабываемый.

Глава 47

Лада

Уснуть не могу. Колотит. Вроде бы позади страшное, умом понимаю, а ужас снова и снова накатывает. Ощущение потери как навалилось сверху, так и давит невидимой ладонью, не спихнуть, не сдвинуть.

Раньше мне хотелось легкой жизни. Почему-то я считала, что достойна ее. Чтобы чужой мужчина, даже не муж, содержал меня, боготворил, баловал. Я думала, что могу рассчитывать на любовь просто за то, что люблю в ответ. Была уверена, что смогу уйти в любой момент, как только что-то изменится. И меня легко отпустят, пожелают удачи.

Никогда не отпустят. Красивые игрушки украшают полки до тех пор, пока не сломаются. Затевая игры с влиятельными людьми, да еще и других традиций, нужно понимать, к чему они могут привести. Жаль, эту науку не преподают в школе. Красота может стать проклятьем. А ум — подобно яду, разъест изнутри. Каждую секунду своей жизни я бы знала, что Кирилл погиб из-за меня. Из-за того, что вляпалась и втянула его.

В ту ночь, когда я пришла к нему за помощью, мне было глубоко безразлично, пострадает он в процессе решения моих проблем или нет. Я думала лишь о собственном благополучии. Иногда мне кажется, что все мои беды — заслужены. Нельзя использовать людей ради личной выгоды, в ответ они будут использовать тебя.

Места себе не нахожу.

Убедиться бы, что он в порядке. Что ему не стало плохо в тот момент, когда адреналин прекратил выбрасываться в кровь, заглушая боль и усталость.

Все время хочется его трогать и гладить. Чувства к холодному мужчине — целое испытание для моей тактильной натуры!

В половине второго Кирилла все еще нет. Боюсь, что он в больнице, вдруг ему плохо? Отправила эсэмэску, он ответил, что все нормально. А что стоит за этим «нормально»? Одному богу известно!

Включаю сериал на ноутбуке, хочу уснуть под него. Что-то легкое для разгрузки, но гляжу на экран и не воспринимаю сюжет. Слушаю и не вникаю в смысл слов.

Маша пишет в вотсапе:

«Чего не спишь? Увидела, что ты онлайн в соцсети. Привет!»

«Жду Кирилла, переживаю. Привет! А ты?"

Входящий звонок от подруги из Москвы. На экране моя дорогая Маша, снова с маской на лице, на этот раз — оранжевой.

— Готовлюсь к заседанию. Ты же знаешь, мне проще ночью. Кто такой Кирилл?

— Богданов. Судья.

— Богданов? О… Ва-ау! Ты воспользовалась моим советом?

— Не совсем так. Но у нас, вроде бы, закрутилось.

— Поздравляю! Кто бы мог подумать? Ты и гоблин! Жизнь — непредсказуемая штука. Не обижает тебя?

— Он мне безумно нравится. Кажется, я влюбилась.