Я тебя знаю

Он смотрел на нее, будто видел в первый раз. Как бы то ни было, Джеймс привык отшивать первым. Грубо, вежливо или даже настолько деликатно, что девушке могло показаться, будто это была её инициатива. Ключевое слово — «показаться». Однако сейчас на дверь указывали ему. Снимали с языка слова, которые должен был сказать он. Казалось бы — какая разница, но ощущение обмана, несуразицы не пропадало. Это было… обидно, драккл подери! Но Джеймс, всё же, выдавил из себя улыбку и сказал первое, что пришло в голову:

— А ты та еще штучка, Эванс. Значит никаких претензий?

— Ну, если бы что-то было не так, я бы сказала сразу, верно?

Лили улыбнулась краешком губ. Очень привлекательных губ. Джеймс сглотнул.

— Всего лишь решил удостовериться.

— Удостоверился? — Лили насмешливо посмотрела на него.

Удивительно, как в одно-единственное слово можно вложить столько двусмысленности. Её определенно забавляла его неловкость. Джеймс против воли начал чувствовать раздражение. «Должно быть, я выгляжу, как полный идиот», — с досадой подумал он.

— Тогда до следующего траха? — ляпнул он — и сам едва удержался, чтобы не скривиться. Если уж держать марку «дамского угодника», то держать до конца. От собственных мыслей Джеймс едва не рассмеялся. «Дамский угодник», как же… Драккл, она даже не сказала, что ей понравилось! Так подставляться было совсем опрометчиво. Хотя нет же — «мы оба получили удовольствие». Живём.

— Фи, как грубо, — Лили ухмыльнулась и неожиданно потрепала его по щеке. — Но мне даже нравится, — подмигнула и развернулась, чтобы уйти.

— А почему ты меня выгнала?

Она повернулась. Во взгляде читалось удивление и ничего больше.

— А ты хотел, чтобы я подоткнула одеяльце и колыбельную спела?

Похоже, Лили это порядком позабавило.

— Нет, но всё-таки?

Она глубоко вздохнула, присела на подлокотник кресла и внимательно посмотрела ему в глаза, как будто проверяя, не нализался ли Джеймс с утра огневиски.

— Поттер…

— Джеймс, — упрямо перебил он её.

— Хорошо. Джеймс, неужели ты со всеми своими «подружками» просыпаешься в одной постели?

Неожиданный поворот. Вопрос выбил его из колеи. Какая-то часть Джеймса была готова расплыться в нахальной — и довольно глупой, по правде говоря, улыбке, а другая — всерьёз собиралась покраснеть. Но он только с деланным безразличием пожал плечами:

— Нет, но пару раз бывало.

— И почему ты позволял им остаться?

…Когда она чуть морщит нос, веснушки проступали сильнее. Смешные. Интересно, сколько их?..

— Джеймс?

Он не нашёл ничего лучшего, чем снова передёрнуть плечами:

— Начать утро с секса куда приятнее, а претендовать на большее они бы не стали.

Лили озорно рассмеялась, прикрыв глаза:

— Обезоруживающая честность. Девушкам обычно такое не говорят, я оценила.

— Своей девушке я бы и не сказал, — выпалил Джеймс. — Но ты не моя девушка.

Всё-таки за ним осталось последнее слово. То самое, с которого он должен был начать, пока она не перевернула всё вверх тормашками. Возможно, не стоило говорить так резко, но… Это ведь правда, не так ли?

Он весь подобрался, готовый к чему угодно — к обиде, слезам или даже проклятиям — кто знает, что в голове у этих девчонок. Джеймс не удивился бы, если бы Лили поджала губы, холодно с ним попрощалась и вышла, не оборачиваясь… Но она продолжала улыбаться и, похоже, даже искренне. Нет, хуже: она улыбалась так, словно он только что сообщил ей самую лучшую новость на свете.

— Так я только что это и сказала, — она ещё раз улыбнулась ему, словно слабоумному, который не в силах сложить два и два. — Ну, мне пора. Еще увидимся.

И она упорхнула, оставив Джеймса хлопать ресницами и уничижать себя. Похоже, Эванс и правда было плевать. Возможно, она просто извращенка, конечно… особенно если вспомнить историю со Снейпом, с которым она и спала, и общалась (Джеймс даже не знал, что хуже). Но Лили была уж слишком заманчивой возможностью. Настолько, что если бы ей нравились домовые эльфы, вполне имело смысл покрасить уши в зелёный цвет. Не навсегда, конечно, — упаси Мерлин! — но иногда… почему бы и нет? «А Нюниус чем-то её всё-таки взял», — подумал Джеймс, ощущая то, что совершенно точно не должен был чувствовать по отношению к этому сальноволосому гоблину: зависть.

* * *

— Когда уезжаешь? — Марлин заправила прядь волос за ухо и продолжила шнуровать коньки.

Лили зябко пожала плечами и неопределённо мотнула головой. Потом поглядела куда-то вдаль, поверх серебрящихся инеем деревьев Запретного леса и вздохнула.

— Завтра, наверное… — после почти минутного молчания ответила она. — Или сегодня днём. Думаешь, здесь будет интересно?

Марлин только фыркнула:

— Если слизеринцы вернутся, а не разъедутся по домам, то даже слишком интересно, — она взглянула на Лили исподлобья, схватила её за руку и прибавила быстрым шёпотом, словно боясь передумать: — Обещаешь никому не говорить?

Лили нахмурилась и демонстративно похлопала себя по значку:

— Я староста.

Хорошенькое, как у фарфоровой куклы, лицо Марлин исказила досадливая гримаса:

— Лили, ну пожалуйста!