Я тебя знаю

Шарики из корзины вспорхнули и заняли своё место на ёлке. Кто-то с младшего курса зааплодировал ловкости Лили, и она снова рассмеялась, даже раскланялась. В такой замечательный день даже Блэк не мог испортить Лили настроение. По крайней мере, так она думала. Сириус подал ей ещё одну корзинку и прошёл вслед за ней — якобы помогая — в другой угол гостиной, куда не доставали свет и уютное тепло камина, а потому там никто не сидел. Блэк странно усмехнулся и сложил руки на груди:

— Рождество, значит… — он положил руку на каменную стену и наклонился к Лили почти вплотную. — Почему-то до завтрака тебя это так не радовало.

— У женщин часто меняется настроение, — со скучающим видом ответила Лили. — Не знал?

— Интересное совпадение: сегодня утром такое переменчивое настроение только у наших замечательных, — он произнёс это с интонацией самого страшного ругательства, — слизеринцев — и у тебя.

Он наклонился ещё ближе. Блики камина, отражавшиеся в его глазах, придавали лицу Блэка сходство с портретом какого-нибудь инквизитора. Он незаметно, но крепко схватил Лили за локоть и зашипел почти в самое ухо:

— Только не забудь — слизеринцы не очень любят маглорождённых. Если только используют иногда.

Пальцы на её предплечье сжались крепче. Вот как? Лили всегда считала Блэка хамоватым и безответственным, но — безобидным. В конце концов, он всегда выглядел так, словно ему на всё наплевать. А теперь ведёт себя, как будто ему что-то известно. Это было бы так некстати… до экзаменов в Школу авроров ещё полтора года, а этот чокнутый тип был на хорошем счету у Дамблдора. «Проклятые чистокровки. Почему вы не можете просто жить собственной жизнью? Зачем вам надо повсюду совать свой нос?». Если Блэк расскажет о своих подозрениях директору, кто вступится за Лили перед Орденом? Разве что Молли и Алиса с Фрэнком, да и то не обязательно.

Но просто так она сдаваться не собиралась:

— Ну да, конечно. Ты же так хорошо разбираешься в слизеринцах. Лучше нас всех.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Только то, что вся твоя семья сегодня, наверное, радуется.

Глаза Блэка опасно сузились. Он был в такой ярости, что Лили, по идее, следовало бы испугаться. Но она не чувствовала ничего, кроме какого-то странного злого восторга: «Что, проняло?»

— Я не такой, как моя семья, — почти прошипел он.

— А говорят, что для Блэков кровь выше и службы, и дружбы.

Не то чтобы она всерьёз верила, что он поддерживал отношения с роднёй со Слизерина, но лучшей защитой всегда остаётся нападение.

— Тебе-то какое дело? Что ты в этом понимаешь? — процедил Блэк.

«Конечно, что я могу понимать». Настроение резко упало, да так, что захотелось разрыдаться. «Радуйся Блэк, охоту улыбаться ты мне точно надолго отбил, — со злостью подумала она. — Совсем не обязательно произносить слово «грязнокровка», чтобы напомнить про разницу между тобой и другими». Такими, как она сама или… Повинуясь внезапному приливу вдохновения, Лили выпалила:

— Побыть маглолюбом пару раз в месяц, чем не развлечение для чистокровки? А потом снова «Toujors pur» — и никаких обязательств. Поверить не могу, что Марлин до сих пор пытается найти в тебе что-то хорошее!

Несмотря на своё скверное настроение, Лили едва не расхохоталась при виде выражения абсолютной растерянности, застывшей на лице Блэка. Она рывком высвободила локоть из ослабевшего захвата, развернулась и зашагала к выходу из гостиной. Блэк так и остался стоять, будто громом поражённый. Так ему и надо.

* * *

И вот сейчас Лили сидела на берегу озера, а напротив неё Марлин всем своим видом излучала беззастенчивое, беспардонное счастье. Видимо, ошарашенный обвинениями Лили, Блэк сразу побежал к МакКиннон «объясняться». Немного крика, пара поцелуев и несколько общих секретов. Это так похоже на Сириуса — в знак доверия рассказать своей «маглорождённой подружке» какую-нибудь мелкую тайну. Так терьеры таскают хозяевам убитых крыс.

А теперь Марлин спешила поделиться своими тайнами с Лили. Точнее, не столько самими тайнами, сколько рассказом о великолепном и невозможном Блэке. Нет уж, слушать про него Лили была не намерена. Не после сегодняшнего.

Единственное, что в этом было хорошего — теперь Джеймс уж точно не станет болтать о… той ночи. Их вчерашний разговор должен был расставить всё по местам, но Лили всё равно боялась — фривольного жеста, опрометчивой фразы… Но сегодня утром, выходя из гостиной, Лили увидела Поттера, стоявшего под лестницей и смотревшего на них с Блэком: стёкла очков блеснули в темноте и пропали. Теперь Блэк расскажет ему, какая Лили неправильная, а Джеймс не рискнёт возражать. Он будет молчать обо всём, потому что слова не принесут ему славы.

Лили еле заметно скривилась. Трусость Поттера, который слышал весь их разговор слово в слово, но так и не вышел на свет — ни чтобы поддержать Блэка, ни чтобы защитить её, Лили — даже не злила (хотя и злила тоже), а… удивляла. «Вымораживала», как говорили в таких случаях маглы.