Я тебя знаю

Она махнула куда-то вверх, в сторону VIP-зоны. То ли Блэк платил из своих, то ли просто перестарался с Конфудусом. А в том, что он был здесь, можно было не сомневаться: Марлин всегда была там, где Блэк. А значит, и Люпин, и Петтигрю, и Поттер... плюс целая стайка болтливых гриффиндорских и хаффлпаффских девушек, которые всегда ошивались где-то поблизости от Мародёров, не хуже музыкальных фанаток. К своему ужасу Северус услышал, что Лили соглашается. Он сверкнул на неё глазами, всем своим видом показывая, насколько неудачной была эта идея, но она это проигнорировала! Только шепнула перед тем, как снова обернуться к Марлин: «не вежливо отказываться. Мы просто зайдём туда ненадолго и сразу уйдём». Лили уже поднималась по ступенькам в ненавистную VIP-ложу, и Северусу не оставалось ничего, кроме как следовать за ней.

...Well, don't forget me when you're laughing

Disbelieving in all that I said

When you're lying back to back

With your problems

Satisfaction comes slow...

...— Новое слово в электронной музыке. Старый краутрок — ничто, по сравнению с этим! — вдохновлённо вещал Сириус Блэк, стоя перед их диванами, словно на сцене, в позе капитана пиратского судна, расположившегося у штурвала.

В руке у него был стакан виски, и он энергично жестикулировал им, рискуя пролить содержимое на пол. Марлин, ещё несколько девушек и, как ни странно, Ремус Люпин внимали ему. Тони Митчелл травил анекдоты девушке с Хаффлпаффа. А большая часть волшебников, среди которых была и Лили, и ненавистный Джеймс Поттер, участвовали в каком-то общем сбивчивом разговоре, уловить суть которого было уже крайне сложно.

Северус сидел, одиноко развалившись почти на половине крайнего дивана: ни у кого из шумной гриффиндорской компании желания потеснить его так и не возникло. Он смотрел на Лили как-то неестественно, почти болезненно разрумянившуюся то ли от тепла обогревателей, которых здесь было гораздо больше, чем вокруг танцпола, то ли от оживлённой беседы, то ли от выпитого. Снейп, вопреки своей расслабленной позе, каждую секунду напряжённо ждал, что она попрощается с ними и уйдёт, но она всё говорила, всё смеялась, не обращая на него никакого внимания. А он сидел неподвижно, как приклеенный, не в силах уйти. Оставить её с ними? Ни за что! В самом начале она пару раз попыталась вовлечь его в разговор со всеми, но он отказался, думая, что она поймёт намёк и закруглит эту нелепую беседу. Вместо этого Лили просто перестала к нему обращаться. Словно он стал пустым местом. Давно дремлющее раздражение поднималось в Северусе, медленно перерастая в ярость. Смех Лили, слегка, самую малость нетрезвый, и от этого какой-то бессмысленно-автоматический, животный — «хотя животные не умеют смеяться, ведь так?» — бил по ушам, то выступая над похожим на жужжание шумом окружающей его болтовни, то снова в него погружаясь. Весь воздух, казалось, пропах кисловатым торфяным душком виски, которое Блэк, всё ещё пользуясь последствиями Конфудуса, без труда сумел купить в баре на всю компанию. Снейп ненавидел пьяных. Даже просто подвыпивших. За эту пошлую, бессодержательную, равнодушную пустоту, которую они считают «весельем». На дне которой таятся скука и жестокость. В самый раз для гриффиндорцев. Они и трезвые немногим лучше. Но видеть, как Лили, его Лили, становится частью этого фарса... Северус был готов застонать от досады.

Больше всего ему хотелось утащить её отсюда, дать отрезвляющее зелье и взять обещание, если не Непреложный обет, что она никогда, никогда больше не будет... Пить? Общаться с гриффами? Лучше и то, и другое, но последнее, к сожалению, невозможно. Нет, он не мог себе позволить даже увести её из проклятого клуба. Потому что она просила «не давить на неё», и он малодушно согласился!

— ...Japan — один из лучших коллективов среди неоромантиков. Остальные делают слишком попсовую музыку и злоупотребляют электронным звучанием... — продолжал Блэк с видом непререкаемого авторитета.

— Вообще-то Japan — это постпанк. Они не являются неоромантиками и не любят, когда их с ними путают, — неожиданно для себя, но довольно громко подал голос Северус.

Звук его речи перекрыл шум соседних разговоров, как колокол маяка заглушает крики чаек. И, как после удара этого колокола, тревожного напоминания о надвигающемся шторме, вокруг повисла неожиданная, давящая тишина. Первым, как и следовало ожидать, опомнился Сириус:

— Н-да, — процедил он. — Впрочем, я мог и ошибиться. Видишь ли, для меня эта музыка — экзотика, не то, что для тебя. Так что прости, если перепутал...