Я тебя знаю

«Ненавижу...» Снейп шипел, проклиная Мародёров на чём свет стоит, мешая тёмные заклятия с обычной магловской бранью. Но заклятия имели ничуть не больший эффект, чем ругань: палочка всё ещё лежала в трёх шагах от него.

— Ну и грязный же у тебя язык, — продолжал изгаляться Поттер. — Эскуро!

Это было уж слишком. Северус забился в конвульсиях, изо рта у него пошла пена с тошнотворным мыльным привкусом. Сначала грязновато-белая, а потом розовая, окрасившаяся его кровью.

— Оставьте его в покое!

Лили! Снейп едва мог дышать из-за отвратительных, терпко вонявших хозяйственным мылом пузырей, но всё-таки его первая мысль была: «Драккл, не успел». Если до этого Северуса ещё могла успокоить перспектива будущей мести, то теперь он жаждал реванша прямо здесь и сейчас. Плевать, что кто-нибудь из учеников донесёт деканам или даже директору. Снейп рванулся к палочке, постепенно превозмогая заклятие и подползая к ней дюйм за дюймом.

Лили что-то ещё говорила Поттеру: гневно, осуждающе, — а он отвечал ей тем особенным голоском с придыханием, который, как считал сам Джеймс, безотказно действовал на девушек. Реплики сливались, тонули в шуме крови, водопадом гремевшей в ушах.

«Есть!» — пальцы Снейпа сомкнулись на палочке, а сам он перекатился по траве и рывком вскочил. Блэк что-то закричал, но отреагировать не успел: Снейп уже направил палочку на Джеймса. Рука дрогнула, и заклятие прошло выше: обернувшийся на крик Сириуса Поттер заработал глубокий порез на щеке, хотя Снейп планировал вывести из строя его правую руку. Мимо! Но Снейпа всё равно затопила знакомая эйфория схватки. Сейчас. Просто надо сосредоточиться. Сейчас он им покажет.

Но в следующий момент мир перевернулся. Северус болтался в воздухе вниз головой, мантия лезла в глаза, мешая разглядеть, что происходит. К голове приливала кровь. Вдруг, так же внезапно, заклинание перестало держать его в воздухе — и он свалился на землю.

— Петрификус Тоталус!

Только что вставший с колен Северус застыл, не в силах пошевелиться. «Я ещё доберусь до тебя, мерзкое гриффиндорское отродье, — думал Снейп, снова безуспешно пытаясь разрушить вражеское заклятие. — Как ты посмел использовать против меня...» Волна понимания накрыла его похлеще Петрификуса. Левикорпус. Заклинание, подвешивавшееся человека над землёй, причём обычно вниз головой. «Моё заклятие. Моё, моё, моё... Невербальное, неизвестное, изобретённое. Секретное, тайное, скрытое. Новое. Моё, моё, моё...» Дракклов учебник, который Лили не отдала ему, когда он попросил! Драккловы встречи с Мародёрами! И слова Лорда, огненными буквами вспыхнувшие в сознании: «Такова сущность грязнокровок: жалеть недостойных, предавать тех, кто им верен, идти за своей сиюминутной выгодой...»

Заклинание перестало действовать внезапно, словно лопнув, и Снейп из своей неподвижной позы буквально вывалился на траву. Прямо под ноги Поттеру.

— Скажи спасибо, Нюниус, что Эванс оказалась рядом, а не то...

Лили стояла поодаль, небрежно держа в руках палочку. Ореол рыжих волос обрамлял совсем не загоревшее на солнце лицо, брови были нахмурены, глаза сияли гневом. Ей было неприятно, что Поттер так себя вёл? А может, жалко его, Северуса? «Как мило, драккл меня подери! Что же ты не сняла баллы с этих недоносков?» А ведь не сняла, иначе Поттер не выглядел бы таким уверенным и наглым. Шутка ли: нападение, колдовство вне уроков, прилюдное издевательство... Тянуло баллов на сто, а то и сто пятьдесят, если со всех. Но Лили не снимала баллов, только злилась. Или делала вид, что злилась. В зелёных глазах стояло любопытство и еле заметная, еле ощутимая усмешка, которую Северус и не заметил бы, не знай он её, не наблюдай год за годом этот мнимо-сонный кошачий прищур, словно подначивавший: «Ну и что ты сделаешь? Давай, покажи, на что способен». Лили никогда не любила проигравших. Помогала, защищала, но не любила. «Смешно тебе было видеть меня вверх тормашками, да? Пришла устроить фарс с благородным возмущением? А баллов не снимет. Как и мнущийся рядом Люпин. Потому что оба гриффиндорцы».

Сотни, тысячи мыслей, словно безумные мотыльки, летевшие на огонь его ярости. Обидных, обжигающих, горьких. Они стучались в виски чёрными крыльями, мешали думать, затягивали в бездну. И сквозь них — его собственный голос, хриплый шёпот, который, вырвавшись на свободу, вдруг превратился в пронзительный крик со змеиным присвистом:

— Мне не нужна помощь от паршивых грязнокровок!

* * *

Северус сидел на подоконнике, обхватив колени руками и положив на них подбородок. Нелепая детская поза. Или девчачья. Как раз подходит его настроению.