Я тебя знаю

Гостиничный номер «люкс», в котором Волдеморт принимал посетителей, ещё вчера был выдержан в бежевых тонах. Но сейчас Лорда окружали серебро и зелень — гербовые цвета потомков Слизерина. Адриан никак не мог отделаться от ощущения, что стоит на дне глубокого озера. Возможно, этому способствовало ощущение свинцовой тяжести, которым налилось всё тело, — легиллименция Волдеморта мягко, но сильно давила, заставляя не до конца убранные в спешке ментальные щиты прогибаться и коробиться. В ушах словно шумел морской прибой.

— Но ты замешан в этом.

Лорд не удостаивал спрашивать об очевидном. Он просто констатировал.

— Я сообщил одной своей знакомой несколько фактов, которые она использовала для своей статьи, мой Лорд.

— Она бездарность, — не терпящим возражения тоном прервал его Волдеморт.

Казалось, он осуждает Адриана. Но Нотт сделал вид, что не замечает:

— Она грязнокровка, — пояснил он, словно это было исчерпывающим аргументом, не требующим дальнейшего обсуждения. — Не умеет владеть слогом и без ума от своей эрудиции в части магловских привычек. Ещё немного — и читатели всерьёз заинтересуются этими «хиппи» или как их там. Но! — Нотт не удержался и слегка повысил голос, интонируя, хотя прекрасно знал, что Лорд не любит «дешёвых ораторских фокусов». — Кто, кроме грязнокровки, добровольно пойдёт в Лютный с колдокамерой?

Волдеморт только усмехнулся:

— Тебе повезло, что это не моё задание. И что под этим вздором не стоит твоя подпись. Дамблдора это не впечатлит... Даже не разозлит.

Волдеморт поглаживал газету, словно кошку: неспешными, вращательными движениями, будто заново перечитывал текст пальцами. Он что-то обдумывал. Взгляд тёмно-красных с карим оттенком глаз был обращён сквозь Адриана. Волдеморт держал паузу и не спешил её прерывать. Наконец, выждав немного, Нотт произнёс:

— Если вы желаете его «впечатлить», то я могу организовать кампанию в газетах и лично проследить...

— Не стоит! — прервал его Лорд и еле заметно улыбнулся, смягчая голос: — Я знаю, что ты бы справился, Адриан. Но ты слишком много внимания уделяешь словам. Слова — ничто. Покажи мне действие. Действие, которое вознесёт нас и унизит Орден Феникса с их нелепыми маглофильскими замашками.

— Слушаюсь, мой Лорд.

* * *

После допроса Лили шатало. Обвинения не подтвердились, а значит — теперь ей было что ответить на любой подозрительный взгляд. Но краткий миг торжества был отравлен. В буквальном смысле: Веритасерумом, бродившим в её крови и навязывавшим свои правила. Возле дверей Лили поджидала обеспокоенная Молли Уизли.

— С тобой всё в порядке? — взволнованно спросила она. — Ты выглядишь уставшей.

Она сама вызвалась проводить Лили в комнату, заменившую Ордену Больничное крыло, и крепко привязать. Стадии приёма Веритасерума были похожи на опьянение: сначала развязывался язык, потом терялась чёткость мышления, и наконец — наступала двигательная расторможенность. Тоже самая что ни на есть правдивая: под Веритасерумом человек мог поцеловать, а мог залепить пощёчину или проклясть. Поэтому допрошенных магов было принято привязывать — на всякий случай.

Молли вела Лили спокойно и бережно, стараясь ничем не приблизить приступ «драчливого» настроения. Но лучше бы она ещё и молчала. «В порядке? Ничего я не в порядке, меня допрашивали, как преступницу, из-за того, что один самодовольный чистокровный идиот захотел повесить всех собак на меня». Разумеется, Дамблдор не сказал, кто из четвёрки Мародёров указал на неё. Но Лили не нужно было его слов, чтобы догадаться, — Джеймс.

— Всё нормально, — односложно, с усилием ответила она и снова сжала губы.

До этого Лили казалось, что она не так уж часто врёт. Но то, что поднималось в ней сейчас, было непрерывным потоком правды, под который подставлять кого-то из друзей совсем не хотелось. Особенно Молли — она была суматошной, но безобидной, и относилась к Лили действительно хорошо. «Я выгляжу уставшей. А ты выглядишь толстой. И неуклюжей. Всё ещё красивой, но потерянной. Я боюсь на тебя смотреть, потому что вижу себя. Ты была аврором, но хотела семью. У тебя чудные дети, но... их слишком много. И ты хочешь ещё больше. Пытаться и пытаться, пока не родится девочка. Целая квиддичная команда. Или больше. Ты бросила всё. У тебя были амбиции, а теперь ты никто. Я тоже хочу быть аврором и иметь семью. Я боюсь стать такой, как ты. Я боюсь детей».