Я – телепат Сталина

В Кракове Берл связался с шайкой аферистов, занимавшейся подделкой документов и прочими темными делами. Краков недаром считался столицей воров и аферистов. Есть даже поговорка: «Если тебя поцеловал краковянин, пересчитай свои зубы». Поняв, какое сокровище попало им в руки (Берл, да будет благословенна его память, хорошо работал руками, но не головой – он был простоват и доверчив), аферисты быстро научили Берла всему, что им требовалось, и завалили работой. Отцу Берл писал, что занялся коммерцией, работает агентом у одного оптового торговца. Мне при встрече он сказал то же самое, но меня-то обмануть было невозможно. Даже если бы я не мог читать мысли, все равно бы догадался, что брат лжет. Агенты у оптовиков – бойкие на ум и язык люди, брат же мой был тугодум и молчун. Настоящий медведь был мой брат, имя шло ему как румянец невесте[40]. Кроме того, я примерно представляю, сколько могут зарабатывать агенты. Трость моего брата стоила дороже месячного заработка самого удачливого агента. И вообще весь его вид так и кричал о богатстве. Рядом с Берлом я выглядел бедным родственником. «Смотри, Берл, – сказал я брату, – плохая дорога не доведет тебя до добра. Бросай это дело. Если хочешь, то бросай прямо сейчас и поезжай со мной в Варшаву. Там я подыщу тебе какое-нибудь приличное занятие». – «Мне нравится мое нынешнее занятие, – ответил мой глупый брат. – Я работаю два часа в день, остальное время наслаждаюсь жизнью. Дело наше поставлено на широкую ногу, в полиции есть свои люди, бояться нам некого». Я подумал: «Эх, пропала моя корова вместе с привязью»[41]. Хотел внушить брату, чтобы он ехал со мной, но тут же отказался от этой мысли. Не могу же я постоянно держать Берла при себе. А стоит его отпустить, как он вернется к своему занятию. «Посмотри на меня, Берл, – сказал я. – Я тоже работаю по два часа в день. Но я не нарушаю закон. Я не прошу тебя вернуться в поденщики к отцу. На свете много чистых занятий, найдется дело и для тебя. Ты можешь открыть граверную мастерскую…» – «Граверную мастерскую! – передразнил меня Берл. – Хорошее занятие! Открою граверную мастерскую и стану сидеть в ней от рассвета до заката и брать по грошу за букву! Нет уж, это не по мне!» На этом мы в тот раз расстались. Время от времени я получал коротенькие весточки от Берла, написанные его каллиграфическим почерком. Берл всегда писал одно и то же: «Здравствуй, Велвл, у меня все хорошо, о женитьбе пока не подумываю. Как твои дела?» Я отвечал, что у меня тоже все хорошо и что я тоже пока не подумываю о женитьбе. Ни в письмах, ни во время наших редких встреч я больше не возвращался к разговору о том, чем занимается Берл, не пытался наставить его на путь истинный. Не видел в том смысла, потому что Берл был такой же упрямый, как и я. Я только молился о том, чтобы беда обошла брата стороной. Какие бы связи в полиции ни были у преступников, рано или поздно они окажутся за решеткой. Есть хорошая русская пословица, которую я очень люблю: «Сколько веревочке ни виться, все равно конец будет». Узнав из газет, что в Кракове разоблачена крупная шайка аферистов, я прервал свои гастроли в Будапеште и помчался в Краков. Леон пришел в ярость, но я успокоил его, сказав, что неустойку за отмененные выступления заплачу из своего кармана. Леон тут же успокоился и поехал в Краков со мной. Я не возражал. Присутствие Леона могло оказаться полезным. У него повсюду были знакомые и чем-то обязанные ему люди.