Я тоже её люблю (СИ)

— Не заболела? — спрашивает муж, когда мы, завершив танец, стоим посреди зала. — Бледная какая-то.

Муж прикладывает тыльную сторону ладони к моему лбу и недовольно хмурится. Я же слышу за спиной очередной взрыв аплодисментов и пресловутое “Горько”.

С замиранием сердца слежу за приближением Тагира. Обняв меня за талию, притягивает к своему телу вплотную. Рукой зарывается на затылке и я только успеваю закрыть глаза, как на мои губы обрушивается поцелуй.

Плотно сжав челюсти, пытаюсь не впустить язык Тагира в рот, но тщетно…

Это какая-то пытка, если не сказать больше. Если бы мне без Анастазии удалили зуб, было бы не так больно, как сейчас.

— Люблю тебя, — говорит Тагир после поцелуя и проводит ладонью по моей скуле, гладит, как послушную собачонку за хорошее поведение.

Зал аплодирует. А я голову боюсь повернуть в сторону и встретиться лицом к лицу с человеком, чей взгляд прожигает мою спину насквозь. Знаю, Егор сейчас смотрит на нас. И это больно! Потому что он тот, кто разрушает, но заставляет чувствовать себя живой.

— Извини. Я хочу выйти на свежий воздух, — опускаю руки с плеч Тагира.

Делаю шаг, но муж ловит меня за запястье, и я вынужденно оборачиваюсь.

— Я проведу тебя.

— Тагир, — умоляюще заглядываю в чёрные глаза, — пожалуйста, я хочу побыть одна.

— Не хочешь со мной, тогда иди с мамой, — настаивает муж.

— Одна. Я хочу пойти… одна.

Нехотя Тагир кивает и всё-таки разжимает пальцы на моей руке.

Быстрым шагом миную зал. По сторонам даже не смотрю, и так ощущая себя центром вселенной. Кто-то останавливает меня на половине пути, поздравить с юбилеем семейной жизни, но я упрямо качаю головой и прошу простить, мол, плохо себя чувствую.

Накинув на плечи шубу, выхожу из дома. И лишь оказавшись на улице, полной грудью вдыхаю морозный воздух. Двигаюсь к зимнему саду и улавливаю чьи-то приглушённые шаги за спиной. Злюсь, потому что Тагир совсем обнаглел, раз преследует, — я ведь сказала, что хочу побыть одна.

В зимнем саду захожу в самый дальний угол, где растут мои любимые вьющиеся розы. Приблизившись к цветам, вдыхаю их аромат и чувствую, как начинаю успокаиваться.

— Хорошо смотритесь вместе, — раздаётся голос Егора и я напрягаюсь.

Пока Егор приближается ко мне с каждой секундой, я стою на месте, боясь пошевелиться.

— Уходи, — требую я, когда мужчина останавливается за моей спиной.

Он не уходит! Я слышу его дыхание, ощущаю аромат одеколона и чёрт… сглатываю.

— Уходи, — требую настойчивее, — нас не должны видеть вместе.

Вместо каких-либо слов Егор обнимает меня со спины и притягивает к себе, отчего по моему телу проносится волна дрожи.

— Ты обманула меня, Юля, — шепчет на ухо. — Говорила, что счастлива с ним, но это не так.

Набираюсь смелости ответить:

— Счастлива. Я счастлива со своим мужем.

Резкий манёвр и я оказываюсь повёрнутой к Егору лицом.

— Зачем ты мне врёшь? Я же не слепой и всё вижу.

— Ничего ты не видишь, — качаю головой и пытаюсь убрать с талии мужские руки. — Отпусти.

— Пока не скажешь, почему ты мне соврала, я тебя не отпущу.

— Ты больной, — ухмыляюсь. — Или бессмертный, раз ищешь проблем. В любой момент сюда может войти мой муж и знаешь, что он сделает? Он убьёт тебя.

— Так ты поэтому мне врёшь? Боишься, что Тагир меня убьёт?

Не успеваю ответить, как в зимнем саду открывается дверь и по помещению эхом разносится стук каблуков вместе со словами: “Егор Антонович, я видела, как вы сюда вошли”.

***

Больше 10 лет назад (Юля)

Телефон оживает, оповещая о входящем сообщении. С неохотой открываю глаза и пялюсь на дисплей мобильного. Четыре утра. Неужели оператор мобильной связи сошёл с ума, присылая мне всякую хрень с утра пораньше?

Уже собираюсь отключить телефон, как снова приходит сообщение: “Я возле твоего дома. Выходи, трусиха”.

Номер незнакомый, хотя я точно знаю, кому он принадлежит. Моментально просыпаюсь. Сердце ошалело скачет по всей грудной клетке. Потому что мне написал Егор Антонович.

Мамочка дорогая, я уже сошла с ума, или он, правда, здесь, возле моего дома?

Подкрадываюсь к окну и отодвигаю в сторону штору. Через призму стекла смотрю вниз и прыгаю как ребёнок, вереща на радостях. Точно он, да! Упёршись бёдрами на капот, стоит возле иномарки с включёнными фарами.

Врубив максимальную скорость, бегу в душ. Зажав зубами зубную щётку, наспех надеваю джинсовые шорты. А потом стою перед зеркалом, не зная, какой выбрать топ, или остановиться на скромном варианте — мешковатой футболке.

Через пятнадцать минут пулей вылетаю из своей комнаты. И совсем скоро оказываюсь на улице.

Разглядываю Егора Антоновича с головы до ног, одетого в обычные джинсы и футболку. Сейчас он непохож на преподавателя по микроэкономике. И таким он мне нравится ещё больше.

— Доброе утро, — говорю я, поравнявшись с иномаркой.

— Привет, — отвечает Егор Антонович, протягивая мне гофрированный стаканчик. — Кофе?

Киваю в ответ. Дотрагиваюсь пальцами к руке мужчины и вздрагиваю, ощущая неожиданный в теле трепет.