Я тоже её люблю (СИ)

— А ты не знаешь? — она заметно встревожилась, когда речь зашла о муже. — Саня в США улетел. Дом хочет купить, — с долей грусти добавила она.

— Нафига ему дом в Америке? — Пчёла издал недоверчивый смешок.

— Без понятия, — Оля скрестила на груди руки, развернувшись в сторону спальни.

После отгремевшей накануне ссоры ей и правда меньше всего хотелось обсуждать Сашу с его грандиозными планами. Когда муж начал заикаться о доме за рубежом, гражданстве другой страны и какой-то там безопасности, Оле по-настоящему стало не по себе — мерзко и страшно. Она так и не смогла до конца смириться с родом деятельности Саши. Белов никогда не объяснял ей, зачем поступает так или иначе; ничего не рассказывал о своей работе. С каждым днём от одиночества и полной неизвестности становилось только тяжелее…

Пчёла одним движением скинул пальто с плеч и, прикрыв за собой дверь, тихо проследовал за Олей.

— Пчёлкин, скажи, почему ты ещё здесь? — Белова тихо выдохнула, спиной ощутив его присутствие в комнате.

Она развернулась к окну и пристально посмотрела вдаль: в воздухе медленно кружился снег, падая на землю мягкими хлопьями; золотой отблеск уличных фонарей отражался на мокром асфальте. Не смотря на январь, что разменял в девяносто третьем уже две недели, погода больше напоминала ту, что бывает поздней осенью.

— Я же сказал, — стараясь сохранить трезвость ума и уверенность голоса, опять соврал Пчёла, — я приехал к Сане по делу.

— А я уже сказала, — она попыталась сглотнуть внезапно возникший в горле ком, — и повторяю ещё раз: Саня в Америке, так что ты можешь уходить.

Пчёла стоял в паре шагов от Оли, не решаясь подойти вплотную, но едва ли это мешало ей каждой клеточкой тела осязать его близость. Она уже вдыхала этот запах сигарет и одеколона — во время танца на свадьбе и позже, когда Пчёла провожал её домой из ресторана. Сейчас запах вновь ударил ей в нос, и от узнавания сердце зашлось в безудержном ритме. Среди полной тишины комнаты возможно было различить лишь шорох его дыхания. Это было гораздо интимнее любых поцелуев и объятий; ощутимее даже, чем если бы он прижал её к себе в открытую. Мелкие разряды тока пронзили всё тело. Оля сильнее сжала руками край подоконника, как можно глубже вобрав в себя воздух.

Его губ коснулась едва заметная ухмылка, и Пчёлкин уже увереннее шагнул вперёд, оказавшись совсем близко к ней. Оля вздрогнула, крепко зажмурив глаза, и это не прошло мимо его внимания. Ты до сих пор вздрагиваешь в моём присутствии. Боишься меня? Или того, что, несмотря на Белого, хочешь этого не с ним? Я тоже хочу… Витя шумно выдохнул, а его руки сами сомкнулись прямо у неё под грудью.

И уже через мгновение она чувствовала прикосновения тёплой ладони на животе под тонкой тканью одежды и его горячее сбивчивое дыхание возле своей шеи. Внизу живота отозвался знакомый сладкий спазм, и Оля с трудом подавила долгий выдох.

— Хочешь, чтобы я ушёл?

Её пробрало от этой наглости… Белова и минуты не сомневалась: за её спиной Пчёлкин ухмылялся так, как умел только он.

— Да, — еле слышно произнесла она, собирая в кулак остатки самообладания. — Уходи. Пожалуйста, — это прозвучало почти с мольбой.

Витя лишь хмыкнул, не переставая трогать её: теперь уже обе его ладони гладили девушку по нежной коже на впалом животе. Оля всё-таки позволила себе рвано выдохнуть.

— А твоё тело говорит мне об обратном, — Пчёлкин притянул девушку вплотную к себе. — Я же ничего не делаю, а ты дрожишь…

— Витя, — ошеломлённая его самодовольством и окончательно сбитая с толку его ласками, еле слышно шептала Оля, — не надо…

Но он будто не слышал. Всё, что происходило сейчас, было настоящим наваждением. Пчёла неспешно касался губами её шеи, оставляя короткие влажные поцелуи, словно отвлекая от движений своих ладоней, которые тем временем скользнули выше по Олиной талии. Он отчётливо слышал удары её сердца — казалось, оно норовило вырваться из груди.

— Я хочу тебя, — тихий шёпот обжёг мочку её уха.

Хочу тебя… Яркой вспышкой пронеслось воспоминание о новом восемьдесят девятом, о первом «я хочу тебя», о том самом танце и той самой ночи. Острый спазм до дрожи, до боли скрутил всё внутри.

— Витя… — как безумная, повторяла она, — Витя, пожалуйста, это не…

Новая волна мокрых поцелуев, подхваченная его возбуждённым дыханием, прошлась от уха до плеча, так и не дав договорить. Это неправильно… Так неправильно… И страшно от того, что она принадлежит другому, муж её сейчас находится на другом конце света, а рядом — никто иной, как его лучший друг. Руки Пчёлы вновь обвились вокруг её талии, круговыми движениями поглаживая живот. Оля лишь закусила губу, подавляя очередной рвущийся из груди стон.

— Не могу больше, — на выдохе произнёс Пчёла, и одна рука двинулась выше, от живота к груди, — не могу, слышишь?

— Витя… — Оля снова хотела что-то сказать, но не успела продолжить.

Она сама резко развернулась к его губам, и последние капли самообладания будто разбились о землю. Девушка поцеловала его — сильно, жарко, страстно; тесно прижимаясь к нему всем телом, дрожащим и сладко ноющим от каждого его прикосновения.