Я тоже её люблю (СИ)

Яркое и ещё тёплое, несмотря на конец октября, солнце так и норовило пробиться в окна сквозь кованые решётки. Всем пятерым невыносимо хотелось спать, но тело жутко болело после ночи на жёстких железных кроватях.

— Белов, — в камере раздался суровый рёв сотрудника, — на выход.

— А пацаны? — Саша так и подскочил на нарах, окинув друзей испуганным взглядом.

— Белов, я непонятно излагаю? — голос мужчины в погонах не смягчился ни на йоту. — На выход. Все пятеро.

Он с отвращением бросил на кровать сотовые телефоны, которые тут же расхватали владельцы. Получив одежду, часы и другие изъятые личные вещи, друзья выбрались на улицу. Непривычный слепящий солнечный свет ударил в лицо, заставив чуть поморщиться.

— Братья, я не понял, — громко возмутился Фил, накидывая пальто на плечи, — метут без предъявы, гонят ни свет ни заря. Чё за дела?

— Да ладно тебе, не ори, — Космос хлопнул товарища по плечу. — Они просто подумали, за что таких хороших пацанов здесь держать.

— Не, ну извиниться-то можно, а? — не унимался Валера.

— Да тихо вы, — шикнул на друзей Белов, судорожно нажимая на кнопки мобильного.

Ребята переглянулись, пытаясь прислушаться к телефонному разговору Саши. Пчёла вопросительно посмотрел на Космоса, но тот лишь повёл плечами.

— Мужики, у меня сын родился, — еле слышно произнёс Белый, отводя от уха телефонную трубку, и размашисто перекрестился.

Сын родился. Под гулкие возгласы «ура» Фила, Коса и Фарика Пчёла почувствовал, как сердце с грохотом провалилось куда-то в желудок. Вот у Белого родился первенец. Теперь у него полная семья — самая лучшая жена и сын. Он тяжело вздохнул. А вокруг него бушевали друзья. Может, это повод отпустить Олю насовсем? Она сегодня законному супругу наследника подарила, а ты всё никак не угомонишься. Ваша история кончилась, Пчёлкин. Свободен. В каком-то смысле его и правда выпустили на свет. Он тут же подхватил всеобщую радость, бросился обнимать и осыпать поздравлениями новоиспечённого отца. Настойчивая трель мобильного телефона заставила Пчёлу вернуться из праздничной эйфории в реальность: на дисплее высвечивалось родное «Мамочка».

— Алло, — с некоторым волнением Витя поднял трубку. — Да, мамочка?

— Витенька, ну где ты пропадаешь? — голос Ирины Дмитриевны тревожно дрогнул. — Почему телефон не брал, случилось что?

— Всё нормально, всё в порядке, — он, как обычно, попытался успокоить её.

— Ты так надолго не пропадай, — тихо произнесла мама. — Телевизор включать страшно, что на улицах происходит…

— Всё хорошо, — лёгкая улыбка тронула уголки его рта. — Я перезвоню ещё.

Эх, мамочка… И за что тебе такой непутёвый сын? Пчела снова еле заметно улыбнулся. Только мысли об этой женщине, самой заботливой, самой доброй на свете, согревали сердце, заставляя его биться и бороться, что бы не случилось в жизни. Он сбросил вызов и молча сел в машину Белова. В роддом, так в роддом. В конце концов, поздравить-то надо…

Всю ночь Оля не могла сомкнуть глаз в попытках дозвониться мужу с Катиного телефона, но все они были тщетны. По ту сторону провода слышалось упрямое: «Абонент недоступен, попробуйте перезвонить позже». Аккуратно придерживаемый у груди маленький человечек аппетитно причмокивал, хмуря домиком маленькие бровки. И чем больше она всматривалась в лицо сына, тем больше понимала, как сильно он похож на Витю. Ванька… Ты даже носик морщишь, как папка. Интересно, унаследуешь ли ты ту самую улыбку? Белова тяжело вздохнула, нежно чмокнув малыша в пушистую макушку. Нет, Ванюш, улыбку лучше не надо… А то все поймут, что…

— Олюня! — восторженный возглас внезапно вошедшей в палату Кати не дал додумать эту горькую мысль. — Дороги перекрыты, но мы прорвались! Племяш, — она повернулась в дверной проём, жестом позвав Сашу внутрь, — ну куда ж ты с цветами-то?

Саша быстро перебросил букет в руки тётки, в два шага преодолев расстояние до Олиной постели.

— Здравствуй, родная, — он коротко поцеловал жену в висок и перевёл взгляд на младенца. — Я думал, они лысые родятся…

Ваня совершенно не похож ни на кого из Беловых. Что, если он догадается? Что тогда? Хоть бы он не тронул Ваньку… В стеклянных глазах застыл ужас. Сердце бешено заколотилось, и Оля подавила выдох, стараясь никак не выдать своего состояния.

— Тихо, разбудишь, — она попыталась улыбнуться, когда руки Белова потянулись к ребёнку. — Головку держи, — и осторожно передала сына на руки мужу.

— Олька, а он больше на тебя похож, — заключил Белый, внимательно рассматривая личико ребёнка, — человеческий детёныш, — по его лицу расплылась довольная широкая улыбка.

Пока молодые родители любовались сокровищем, в палату незаметно вошли Татьяна Николаевна с Елизаветой Андреевной, чтобы понаблюдать за семейной идиллией своих детей. Обе женщины были так очарованы внуком, что даже не решились сказать ни одного поздравительного слова, а потом и вовсе вышли на цыпочках следом за Катей.

— А это для тебя, — Белов торжественно поднялся с кушетки, указав на стеклянное окно, что выходило из палаты в коридор.