Я тоже её люблю (СИ)

Четвероногая жертва громко мяукнула и ринулась прочь из-под пуль. Сплюнув с омерзением и покачнувшись, Холмогоров кое-как убрал пистолет за пояс, забрался в машину и на предельной скорости помчался по шоссе дальше. Твари. Какие же все твари… Пелена ярости застлала глаза, белый порошок слишком сильно действовал на нервную систему. Кос и сам не понял, как вылетел на встречную полосу. Наверное, он петлял так уже минут пять. А по встречной полосе ехал огромный грузовик… Хлопок. Громкий удар. Всмятку разбитый «Мерседес» перевернулся, пролетев через отбойник на обочину…

Кажется, телефон пищал уже минут десять. Настойчивый звук невыносимо раздражал слух. Пчёла закрыл подушкой уши и отвернулся, надеясь снова заснуть. Выпитая бутылка шотландского виски и беспокойная ночь давали о себе знать резкой головной болью.

— Да выруби ты эту дурацкую мобилу! — жалобно проскулила лежавшая рядом девушка.

Как обычно, вечер в баре не мог пройти без интересных знакомств — длинноногая блондинка охотно согласилась провести его с пользой. Господи, и ты тут ещё. Как, блин, тебя вообще зовут-то? Как же гудит башка… Вскоре стало понятно, что настырный звонящий просто так не отстанет. Витя приподнялся на кровати, сонным голосом отвечая на звонок.

— Пчёл, брат, ты чего трубку не берёшь?

Внутреннее чутьё раньше, чем на том конце нервно заговорил Фил, подсказало: что-то случилось. Пчёлкин вмиг посерьёзнел.

— Только что из Склифа позвонили, сказали, Космос разбился, — быстро протараторил товарищ. — До Сани тоже дозвониться не могу.

— Как так разбился? — Пчёла тряхнул головой, пытаясь осознать только что услышанное. Может, я спьяну чего-то не так понимаю, а? Не может быть. Нет. Ну нет же.

— Не знаю, по ходу, наглухо, — вздохнул Валера. В этом вздохе было столько тяжести, досады и злости, что он почти заглушал собой все звуки улицы.

— Я не понял, — Витя с потерянным видом чесал затылок, пытался на ходу застегнуть брюки и накинуть на плечи рубашку, — насмерть, что ли?

— Похоже, да, — Филатов снова вздохнул и крепко затянулся сигаретой.

Кос… Ступор отступил, и с головой накрыло отчаяние. Липкий леденящий страх сковал всё тело, не давая даже пошевелиться. Пиздец, брат, ну как так? Что же ты наделал… К чёрту этот конфликт, к чёрту всё — от осознания того, что он больше не увидит друга, тупая боль могла проломить грудную клетку. Не проронив ни слова растерявшейся ночной гостье, парень схватил пальто с вешалки, громко хлопнул дверью и понёсся по лестнице вниз. Услышать приговор от докторов из Склифосовского нужно было самому.

Пулей влетел в больничное здание и резко затормозил у стойки регистратуры. Страшно? Ещё бы.

— Мне сказали… Холмогорова Космоса к вам привезли, — запинаясь, выпалил Пчёлкин строгой регистраторше в круглых очках.

— Холмогоров… — задумчиво протянула женщина, пролистав страницы журнала с отметками о поступивших. — Космос Юрьевич? Да, есть такой, в травматологию поступил. Триста пятнадцатая палата.

— То есть — в палате? — Витя недоумённо повёл бровью. — Он же… Он что, жив?

— Жив, конечно, — та едва заметно ухмыльнулась. — Перевязки сделают и домой отпустят. Вы можете пройти в триста пятнадцатую, — заключила, захлопывая журнал.

Пчёла взмыл по лестнице, как вихрь. Ненадолго остановился у двери под номером триста пятнадцать, борясь с кипящей внутри злостью. Ну ты даёшь, Кос. Придурок… Неисправимый. А я ж правда очканул. Может, впервые за долгое время — по-настоящему. Наконец сильно дёрнул ручку и без стука ворвался внутрь. Тут же представшее перед глазами зрелище относилось далеко не к самым приятным. С перебинтованной головой и руками, ногой в тяжёлом гипсе, ссадинами и кровоподтёками на лице Холмогоров напоминал большого и жалкого мальчишку, позорно избитого хулиганами. Странно было, что каких-то пять минут назад Витя считал его мёртвым. С нашей жизнью, брат, не странно пулю где-то схватить или на стреле загнуться. А вот так, на тачке в угаре расшибиться, — это же глупо…

— Кос, — Пчёлкин неопределённо покачал головой, усаживаясь рядом на край больничной койки. — До добра наркота ещё никого не доводила. Филе сказали, что ты… — замялся, расчесывая затылок, — ну, того.

— Не дождётесь, — с долей отвращения бросил тот.

Разговор получался неловкий, неправильный какой-то. Между людьми, которые некогда считали друг друга братьями, разверзлась пропасть. И что, Кос, ты это тоже свалишь на оружие, на войну с чеченцами? Это ж всё мы…

— Космос, брат, послушай, — Витя встал с кровати, подошёл к распахнутому окну и закурил, — ты ведь с чеченцами сам тему нарулил, с ворами встречался. Ты же помнишь, что Белый против твоих муток был изначально…

— Я уже говорил, тогда войны не было! — сквозь зубы прорычал Холмогоров, потянувшись к пачке «Мальборо».

— Да с каких пор ты таким святым-то стал? — повысил голос бандит, крепко затягиваясь. — Только подумай, сколько платят за это. Лишним не будет! Мы все в одной системе, Кос, жалеть кого-то тут не получится. Ввязались, так уж надо до конца идти… — он сделал ещё пару затяжек и резким движением выбросил сигарету за окно.